Одинокие души
Шрифт:
Глубоко выдыхаю.
Главное успокоиться.
Неожиданно чувствую колики на спине, на лопатках и пояснице. Недоуменно прохожусь
по коже пальцами, разворачиваюсь к зеркалу и вижу, что спина покрыта синеватыми
кругами. Словно разводы, на лопатках дымчатые следы от ударной волны, покраснения и
крошечные царапины. Испуганно задерживаю дыхание, не представляю, что случится,
заметь это мама, и обессиленно облокачиваюсь головой о кафель. Слишком много
проблем, которые
фантазия.
Я ещё долго стою в ванне, греюсь под горячей водой, мерзну от панического страха.
Пытаюсь понять, что делать, как быть. Но не прихожу ни к одному логичному выводу.
Жизнь смазывается в одну сплошную полосу. Я уже не вижу, что было в прошлом, что в
настоящем. Не вижу будущего. Сейчас я ощущаю острое недоумение, будто меня заперли
в вакууме без кислорода. Билет наружу – раскрытие одной тайны.
Иногда мне удается дать правильный ответ, отыскать истину, но выходя из одного вакуума, я попадаю в другой, который ещё меньше, ещё крошечней. Опять пытаюсь выбраться.
Тщетно. Меня вновь закрывают в новом помещении, вновь откачивают воздух, вновь
требуют ответов.
Под конец кислорода в моих легких не остается, и я задыхаюсь.
Из ванны выхожу пропаренная, уставшая. Через силу сажусь за уроки: переписываю
конспект Трубецкой и читаю физику. Абсолютно не отмечаю смысла в словах, но
продолжаю пробегать глазами по тексту.
Закончив, иду на кухню и готовлю ужин.
Затем плетусь обратно в свою комнату и обессиленно падаю на кровать. Тут же спину
слегка обдает жаром. Но это такая мизерная боль, что я не отдаю ей должного внимания.
Выключаю лампу, смотрю в потолок и наблюдаю за тем, как свет исчезает, превращая
бежевые обои в серые, затем в темно-синие, а после – в черные.
Так бы всегда чувствовать время, чувствовать, как оно тянется, чувствовать, как оно
медленно плетется за нами, за вечно бегущими людьми.
Но это глупая иллюзия для тех, кто считает, будто у него на всё хватит часов, дней, месяцев. На самом деле время идет с такой дикой скоростью, что правильным было бы
лишь ужаснуться и попытаться не упустить ни секунды.
Я так и вижу перед глазами табло. На первом месте дни, которые тянутся безумно долго.
Затем часы, минуты, секунды. И лишь миллисекунды заставляют задуматься, показывая, как цифры в бешеном ритме сменяют друг друга.
Вот я лежу на кровати, смотрю на это табло, а время идет. Бежит. Несется. Никого не ждет.
Чего же тогда жду я?
Не знаю. Переворачиваюсь на бок, и закрываю глаза. Возможно, я жду, что решение само
собой свалится мне на голову. Что прощение снизойдет с небес, а вина таинственным
образом испариться.
Эти мечты лишь доказывают, насколько я неспособна сейчас справиться с
существующими проблемами. Я подросток. Ребенок. Я могу лишь жаловаться, сетовать и
пенять на судьбу. Что вы от меня хотите? Чего ждете?
Я совершила ошибку, натворила кучу глупостей, но ведь дети всегда ошибаются. Им
можно простить оплошности. Можно закрыть глаза на частые промахи. Можно!
Тогда почему внутри что-то рвется наружу? Почему так плохо?
Я сворачиваюсь в клубок, и беззащитно зажмуриваюсь.
Не считаю себя верующей, но мне кажется, что когда-нибудь я отвечу за свои ошибки. В
жизни на удивление часто действует правило «бумеранга». Если ты причинил кому-то зло, оно непременно к тебе вернется. Возможно, сейчас, возможно, чуть позже. Но рок никого
не обойдет стороной, так как равновесие и справедливость – есть гарантия нашей жизни.
Иначе, все бы мы уже давным-давно сошли с ума от бессмысленной свободы и
безнаказанности.
Кто знает, может, уже сейчас рок навис надо мной, и я расплачиваюсь за свои ошибки.
Я одна. Я одинока. Никого нет рядом, и никто мне не поможет. А даже тот, кто захочет – не
сможет этого сделать, так как мои ошибки непростительны. На них нет оправдания,
следовательно, нет и способа помочь.
Выходит, моя расплата заключается в одиночестве. Мне предстоит справиться со всем без
чьей-либо опоры, самостоятельно. И это самое сложное, так как чувствовать себя чужим и
ненужным очень больно для любого человека.
Даже для меня.
ГЛАВА 12. ФАЛЬШИВКА.
Я плачу. Я сильно плачу, трясусь, дрожу, не могу контролировать себя. Вытягиваю вперед
руки и крепко прижимаю к себе Лешу.
– Нет! – прошу я. – Пожалуйста, не надо!
– Рано или поздно это со всеми происходит.
– Но не с тобой.
– И со мной тоже.
– Но почему?
– Потому что пришло время, - Астахов поглаживает мою спину. – У нас есть ещё несколько
часов.
– Несколько часов? – ужасаюсь я. – И ты так спокойно об этом говоришь?
– А как я должен говорить?
Парень отстраняется, и серьёзно смотрит мне в глаза.
– Будь сильной, - приказывает он.
– Но я не могу.
– Ты должна.
– Леша, я…, - Астахов уходит. Внутри всё сжимается. – Нет, - шепчу. – Нет! Постой.
Подожди! – друг отдаляется от меня всё дальше. – Не покидай меня. Пожалуйста!
– Кобра, - я испуганно вздрагиваю и вижу перед собой маму. Она в черном костюме, бледная, и она только что назвала меня по прозвищу. – Пойдем со мной.