Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром
Шрифт:
— Ну, без свидетелей — как будем дальше? — спросил Берестин, пока гости из будущего — Альба, Корнеев и Айер — смотрели наверху видеофильм о последних Олимпийских играх. — Для них-то мы кто? Предки, не знающие сомнений…
— Особливо ты, — бросил Шульгин, расставлявший по столу приборы, время от времени справляясь в дореволюционном наставлении для официантов.
— Для меня вопрос стоит так — ввязываться еще в одну заварушку или сматываться.
— Постой, а ты что, Альбу за свидетеля не считаешь? — с интересом спросила
Действительно, не замеченная никем Альба уже спустилась до половины лестницы, и только услышав слова Ларисы, остановилась, в смущении переводя взгляд с Ларисы на Новикова. Тот сделал едва заметный для окружающих успокаивающий жест.
— Ты правильно улавливаешь мою мысль, — кивнул Берестин как ни в чем не бывало. — Андрей настолько глубоко ввел ее в курс наших дел, что она уже почти своя… Садитесь, Альба, — указал Алексей на кресло. — Если вы дочитали до конца новиковские мемуары, мы вас мало чем можем удивить.
— Пусть так, — кивнул Левашов, имея в виду поставленную Берестиным альтернативу. — Думаешь, третьего не дано?
— Я не вижу. Если мы остаемся здесь, наше участие в местной общественной жизни — только вопрос времени.
Все они уже знали о сражении Берестина с аборигенами, и о находке Левашова, и успели познакомиться с Сехметом, так что ход мыслей Берестина в принципе был понятен.
— Альба, — повернулся Берестин к девушке. — Вы говорили, что изучали лингвистику. Вы в состоянии разобраться в местном языке? Не нравится мне, что военнопленный нас понимает, а мы его нет.
— Не могу обещать, — честно призналась Альба. — Без соответствующих… — она замялась, подбирая слово, которое было бы понятно людям далекого, с ее точки зрения, прошлого. — Без таких машин, которые помогают совершать логические операции…
Все рассмеялись.
— Говори проще, Альба, — посоветовал Новиков. — Компьютеры это у нас называется.
— Да, именно так. Нужны компьютеры, лингвистические программы. А так… — она развела руками.
— И на том спасибо, — кивнул Берестин. — Жаль, конечно. Придется из Сехмета переводчика готовить.
— Постой, дорогой, — Шульгин отложил книгу. — Выходит, ты все решил, а мы тут так, за болвана?
— Отнюдь, — качнул головой Берестин. — Я просто обозначил свою позицию. А дальше думайте. Заранее согласен с любым решением общества. Только мы все, как гонщики по вертикальной стене. Тормозить нельзя…
— Тормозить нельзя, а газок потихоньку сбросить — и вниз, на твердую землю, — сказал Левашов.
— И где ж ты ее теперь найдешь — твердую?
— Мужики, а вам не надоело? — спросила вдруг Лариса. — Слушаю вас, и тоскливо делается. Что делать, куда бежать… Хоть бы женщин постеснялись. Пойдем, Альба, на кухне мне поможешь… — И вышла, презрительно вскинув голову, почти силой утянув за руку растерявшуюся девушку.
— Вот вам, господа офицеры, — покусывая губу сказал после паузы Шульгин. — Дорассуждались. Нет, чтобы, как гусарам положено, водку пить да девочек развлекать — на рефлексии вас тянет. Правильно Лариска врезала. Я тут кой-кого с Одиссеем сравнивал, так тот всегда знал, что делать.
— Оно конечно, я про то и говорил… — начал Берестин и внезапно швырнул из-за спины в голову Шульгина тяжелый, как кирпич, том военно-морского справочника Джена. Сашка выбросил руку и перехватил книгу в полете. — Молодец, форму держишь. — Алексей соскочил со стола, на краю которого сидел боком. — А если действительно без трепа, так надо ехать туда, к ним. Хоть посмотрим, как настоящие инопланетяне у себя дома живут. И предлагаю: кто еще станет нытье разводить — высылать без права переписки. В обществе, тем более дамском, разговоры вести бодрые, поступки совершать отважные, а главное — при гостях тему аборигенов больше не поднимать, и вообще — пускай Олег с Воронцовым свяжется — и отправить их деликатно через пару дней на Землю. Не хочу, чтобы они видели то, что здесь может произойти. И Ларису туда же, с ними. А наше дело солдатское.
Лариса с Альбой быстро нашли общий язык. Во-первых, обе они были женщины, к тому же, хоть и разделенные тремя веками, ровесницы, и сразу ощутили «классовую солидарность» в мужском обществе, а во-вторых, нашлось и в характерах нечто такое, что вызвало у них взаимную симпатию.
Пока Лариса занималась гусем с яблоками, томящимся в духовке, они успели выяснить целый ряд животрепещущих проблем чисто женского плана. Во время беглого, вроде бы бессвязного разговора Альба получила больше реальной информации о жизни в двадцатом веке, чем из обширных, но чересчур романтизированных записок Новикова, которые она читала всю ночь и утро.
Лариса дала четкие характеристики каждому из оставшихся в холле. Они не были злыми или обидными, но доведись мужчинам узнать, как они выглядят со стороны, они испытали бы по крайней мере недоумение.
— А вот Алексей? — спросила Альба. — Когда я читала о нем, мне представлялся человек очень тонкий, погруженный в постоянные переживания, в полном смысле творческая личность. На самом деле — ничего похожего. Скорее он напоминает звездного шерифа из американских гипнофильмов.
Лариса засмеялась.
— Подожди. Вот Ирина появится, увидишь, какой он есть.
— Она правда такая красавица, как Андрей ее описал?
— Не знаю, как он ее описал, не читала, от нас он пока скрывает, так что тебе оказана большая честь. Но телка действительно эффектная…
— Телка? — с недоумением подняла брови Альба.
— А, это сленг нынешний, извини, сорвалось. В смысле — девушка. Спорить нельзя, на мужиков убойное впечатление производит… Тут все правильно, у ребят вкус насчет этого в порядке, на кого зря не бросаются.