Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Сам Кайзер Вильгельм, кстати говоря, по-человечески так никогда и не простил кузену Ники этой "пощечины"... Печально, но это лишь лишний раз доказало, что он, как и его российский визави, так и не стал действительно великим государственным мужем, способным на спокойный и рассудительный анализ возникшей критической ситуации и действий конкретных персоналий, к ней приведших. Расчет господина Гольштейна оказался безупречен - извечный страх за свое реноме вынудил Вильгельма занять твердокаменную антироссийскую позицию. Со всеми вытекающими. Заказчики за проливом и океаном могли торжествовать...
Все стоны противников Бьеркских соглашений в России начинались тогда и начинаются сейчас с якобы предопределенного их параграфами "предательства союзной нам Франции". Хотя формально договор ни в коем случае не втягивал Россию в войну с Францией, если та САМА не атаковала Германию! Но он обязывал немцев выступить на нашей стороне, если Англия начинала войну против России. А такая угроза, и вполне реальная, тогда существовала. Причем противопоставить в тот момент английскому флоту на Балтике нам было просто нечего. Русскую столицу пришлось бы защищать с моря германскому флоту!
Кстати говоря, когда скептики посмеиваются, над потенциалом тогдашнего флота Германии в свете возможной борьбы с английским, мало кто задумывается, на каком театре эта схватка могла бы происходить. А если в мелководной и туманной Балтике? Если в Скагерраке? Если в датских шхерах или в районе немецких оборонительных минных полей? При этом германцы имели весьма много различных минно-торпедных судов, неустанно и тщательно отрабатывающих массированные атаки, особенно ночью, ведь именно поэтому германские миноносцы и прозвали Shcwarze Gesellen (черная прислуга): они красились в черный цвет и "пахали" море куда интенсивнее, чем линейные эскадры, являясь весьма грозной силой германского флота для битвы в "узких" морях.
Но кайзер не был альтруистом. Конечно, Вильгельм лукавил, заявляя кузену Ники, что его главная цель единственно поддержать Россию в трудный момент. Он понимал, что Цусима может стать поворотной точкой в намерениях Альбиона относительно России. С уничтожением русского флота, и, как следствие, потерей Петербургом статуса крупного геополитического игрока, англичане, взирая на Россию с прагматической точки зрения, пришли к выводу: теперь русские выпороты, их мировые амбиции в прошлом, значит желательно поиметь их в качестве союзника против немцев в Европе.
Вот откуда их (и североамериканские) действия в конце русско-японской войны, позволяющие ряду историков утверждать, что Англия и США были ИЗНАЧАЛЬНО против окончательного краха России в этой войне... Нет! Не надо "жонглировать" фактами и датами. Такой позиция англосаксонских держав стала только ПОСЛЕ Цусимы! Раз у русских нет больше флота, это уже НЕ РОССИЯ! Не та Россия, которой следует опасаться. Не та Россия, которая способна решить проблему буферных государств и обрести свободный выход к теплым "британским" морям. Значит теперь с ней можно и НУЖНО дружить против следующего в списке опасностей.
Для Берлина такое развитие событий автоматически приобретало характер критической проблемы. Более того, именно теперь Россия как союзник нужна была немцам позарез, поскольку от словестной антигерманской газетной риторики 1902-03 годов британцы решительно переходили к конкретным антигерманским действиям. Вопрос стоял лишь в том, чем Германия могла поступиться для достижения этого союза, если Россия устами самодержца внятно обозначит свои интересы в мировой игре. Но надломленный несчастным ходом противостояния с Японией и внутренней смутой, Николай Второй этого у Бьерке, увы, не сделал...
А Вильгельм как ребенок искренне радовался, что надурил оглушенного Мукденом и Цусимой кузена, не поступившись абсолютно ничем, кроме цветистых фраз о вечной преданности и дружбе, ради жизненно необходимого для себя и своей страны союза. Союза, который оставлял Франции лишь один шанс на дальнейшее относительно безпроблемное существование - это присоединение к нему. Чего, кстати, а вовсе не превентивного марша "ребят в фельдграу" на Париж, искренне желали в Берлине. В итоге такой комбинации Британия оказывалась перед мощнейшей коалицией европейских держав...
Увы, "комбинация" не состоялась. Витте и Ламсдорф сделали все, чтобы открыть царю глаза именно на личностный момент в игре Вильгельма, представив дело так, что венценосный германец провел своего российского кузена как последнего простака...
Николай II казался Вадику, по прочтении его биографии, человеком мнительным и вместе с тем мстительным, отличавшимся, как и Вильгельм, болезненным самолюбием. Возможно, что именно поэтому российский самодержец и не воспротивился желанию своих "профранцузских и проанглийских" министров аннулировать соглашение в целом, вместо того, чтобы добиться от Вильгельма его дополнительной проработки хотя бы в части Балкан, проливов, сроков действия и порядка расторжения, пересмотра весьма не выгодного для Петербурга торгового договора с Берлином и гарантий финансово-кредитной поддержки на случай потери французского кредитования.
Конечно, вполне возможно, что царь просто не решился на продолжение диалога с кузеном, перед которым он обычно тушевался. Причем диалога неприятного. Ведь пришлось бы уличать и требовать, добиваться своего. Не проще ли спустить все на тормозах, довериться опытным и дальновидным министрам? К сожалению, тогда рядом с Николаем не нашлось никого, кто сумел бы убедить его, что именно сейчас и пришло время проявить характер, кто смог бы поддержать, доказать правоту занятой моральной позиции, важность поставленной цели...
Представляется, что в тот момент, имея в перспективе геополитической игры с одной стороны возможность англо-франко-русского "сердечного согласия", а с другой - построение колониальной империи на обломках британской, а если вдруг Париж не проявит гибкость и сговорчивость, то и французской, немцы бы на уступки пошли. Увы, диалог не был продолжен. Царь смалодушничал. А кайзер оказался слишком мелок, чтобы проявить великодушие...
Германская государственная верхушка понимала, что англосаксы сообща, а тень Теодора Рузвельта и воротил Уолл-Стрита за спинами британцев уже просматривалась, устранив руками японцев одного своего геополитического конкурента, не прочь теперь приняться и за второго. За Германию. И сделать это они постараются в союзе с жаждущей реванша Францией, на суше уж точно ее руками. Вернее руками ее союзника - России. В том, что этого не случилось сразу же после русско-японской войны, есть немалый вклад даже не ратифицированных, не вступивших в силу Бьеркских соглашений! В Лондоне и Париже осознав, что "управляемый" Царь вдруг оказался способен на ТАКОЕ в принципе, стали действовать более осторожно и изощренно, тщательно раздувая балканский пожар.