Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Того, уже войдя в боевую рубку, вдруг остановился, постоял секунды две, и со словами "я сейчас, господа" вновь вышел на мостик. Каким-то неприятным, липким холодком повеяло вдруг в душе:
Ловушка? Или что? Случайность... Нет. Конечно, ловушка... Какие случайности на войне... И значит, надо немедленно выходить из боя. И отходить... Невозможно! По состоянию на данный момент бой нами по потерям проигран. Я не имею права отступить прямо сейчас, потеряв созданный такими жертвами позиционный и качественный перевес для практически уже подготовленного победного эндшпиля!?"
Того неожиданно поймал на себе взгляд английского наблюдателя Пэкинхэма. Взгляд настороженный и тревожный.
"Боги! О чем это я? Какой перевес, какое качество, если русские выставят сейчас на доску еще ШЕСТЬ первоклассных броненосцев?! И ведь Макаров сейчас уже быстроходнее меня узла на полтора. Англичанин, похоже, уже все понял...
И что? Бежать?! Не добить эти два подставившихся броненосных крейсера. И бросить не только "Фусо", но еще и "Адзуму", которая никак не может оправиться и уже не поспевает за нами...
Этот расклад, даже после подхода наших подкреплений, не сулит в будущем ничего хорошего. Особенно после того, как к Макарову придут еще два новых броненосца типа "Бородино" с Балтики. Да и снабжение для Артура и армии они сейчас доставят.
Или, не задерживаясь, по дуге: сначала рубануть два этих броненосных крейсера, потом, разогнав мелочь, правым бортом транспорта с гвардейцами: сколько сможем на проходе перебить и покалечить, столько и сможем. Далее по обстановке: "пересветы" и Чухнин. Выбрать наиболее поврежденных и постараться утопить. Кстати, нужно приказать нашим истребителям начать их искать, а после добить, кого смогут...
Затем до темноты полным ходом идем на юг. Ночью оторваться, а дальше... Дальше решим, что дальше. Можно и у англичан отбункероваться.
Ну: или - или. Определяться мне нужно прямо сейчас"!
Глава 5. Молодая отвага старых кораблей.
Контр-адмирал Иван Константинович Григорович был раздосадован как ходом боя, так и своей в нем ролью. И для этого у него были, казалось бы, довольно веские основания. Хотя он начинал сражение младшим флагманом отряда из пяти броненосцев, а сейчас под его командованием находились уже шесть, оптимизма это не добавляло. По сути, после смертельного ранения Григория Павловича Чухнина, он теперь стал адмиралом "инвалидной команды" российского линейного флота.
С трудом пройдя в компании с флаг-офицером лейтенантом Азарьевым и художником Верещагиным по верхам своего корабля, чтобы добраться до кормового мостика, а только оттуда можно было нормально рассмотреть состояние идущих за ним мателотов, он был шокирован увиденным. Его флагман, на котором только минут десять назад потушили последний пожар, лишился ровно половины своей боевой мощи, частично выгорел, принял около тысячи тонн воды через пробоины и для спрямления крена, а так же имел заметный дифферент на нос. Скорость, которую он мог развить, не превышала 11-12 узлов, а картина жестоких разрушений в надстройках и рваных дыр в небронированном борту была просто невыносима для сердца человека, который всеми фибрами души любил эти рукотворные стальные существа, понимал их красоту и особый шарм кораблестроительной эстетики.
Увы, в таком, или даже еще более худшем состоянии находились и еще три корабля его колонны. "Полтава" была повреждена практически так же, как и "Петропавловск". Только воды приняла несколько меньше и могла еще выдать 13 узлов. Но больше всех пострадал идущий следом "Сисой Великий". На корабле полностью выгорела батарея шастидюймовок, не действовал главный калибр в носовой башне, где был залит погреб, и лишь кормовая, две шестидюймовки на спардеке и несколько мелкашек могли поучаствовать в отражении минной атаки. Кроме того он зарывался в море по самые клюзы, и вода грозила захлестнуть в многочисленные пробоины, видимые в бинокль и у форштевня, и несколько дальше, под мостиком. Половина дефлекторов была или повалена или снесена. За превращенными в решето, чудом стоящими трубами, громоздилась куча чего-то, что не так давно было рострами и кормовым мостиком. По сообщению Озерова, его корабль еле-еле мог поддерживать 10 узлов, что, собственно, пока и стало эскадренной скоростью всего отряда.
Весьма жестоко пострадала и примкнувшая к ним недавно "Победа". При прохождении контркурсами с японским флотом, она была концевой в отряде Небогатова, шедшем в авангарде перед броненосцами Чухнина. И Иван Константинович лично видел, как избивают этот броненосец "Микаса" и "Сикисима". Безусловно, Того стремился как можно быстрее вывести из строя недостаточно бронированные, но весьма быстроходные русские броненосцы-крейсера. И, наверное, если бы бой велся не на контркурсах, когда колонны сближались и затем расходились на скорости свыше тридцати узлов, а в параллельно идущих линиях, боевая устойчивость "пересветов" против первоклассных броненосцев составила бы минут пятнадцать-двадцать на той убойной дистанции в две-три мили, на которой сегодня сошлись флоты. В пользу этого говорили и их огромные по площади силуэты. "Победа" была просто каким-то форменным "снарядоулавливателем"! Не удивительно, поэтому, что сами корабли Небогатова не нанесли фатального урона крейсерам Камимуры. Просто не успели. Броненосцы Того уже на сближении "вынесли" им большую часть средней артиллерии подбойного борта и около половины десятидюймовок.
Поразительно при этом то, что "Пересвет" и "Ослябя", судя по их посадке в воде, избежали обширных затоплений и даже сохранили приличный ход. Но вид у них был страшный. Особенно у заваленного обломками, лишившегося обеих мачт флагманского "Пересвета". Его передний мостик был превращен в бесформенное нагромождение искареженного и перекрученного железа, батарея трехдюймовок практически выпотрошена. Броневые плиты верхнего левого носового каземата сдвинуты вниз так, что орудия были ими зажаты и вывернуты из цапф. Задняя половина первой дымовой трубы была вскрыта как будто огромным консервным ножом, во второй извергала дым почти идеально круглая сквозная дыра в две трети диаметра. В носу по левому борту дымилась громадная рваная рана от нескольких снарядных попаданий. По счастью, в отличие от боя при Бидзыво, пока надводная. Но стоит израненному кораблю сесть форштевнем хоть на метр-два - и катастрофа неминуема.
"А ведь говорят еще, что снаряд в одну воронку дважды не падает...
– Иван Константинович хорошо помнил, в каком виде "Пересвет" вернулся в Артур от Эллиотов, - И вот опять: вновь раскровянили ему многострадальный нос"... Однако, при всем при этом, с управлением, переведенным в кормовую боевую рубку, броненосец-крейсер, не отставая, тянулся за "Ослябей", и, обогнав еле ползущую колонну Григоровича, пошел на выручку "России" и "Рюрику"! Но "Победа" поспеть за систершипами уже не могла.
По докладу ее командира, корабль принял около полутора тысяч тонн воды в пробоины в кормовой части. Такова была цена двух подряд попаданий в ватерлинию "Победы". Одного в районе второй башни главного калибра, второго еще ближе к корме. Дифферент и крен удалось несколько выравнять контрзатоплением в носу, но корма броненосца все равно села на метр или даже более того. Скорость его теперь не превышала 12 узлов, поэтому Руднев и приказал "Победе" примкнуть к третьему броненосному отряду. Кстати, именно зрелище избиения этого броненосца, заставило Григоровича перенести огонь своего флагмана на влепившего этот "дуплет" "Сикисиму". И похоже, что ту самую кормовую башню уже после расхождения с ним контркурсами, "Петропавловск" японцу на время "заткнул".