Одиссея
Шрифт:
Вечные боги своих так легко не меняют решений.
Так там стояли они, оба брата, и слали друг к другу
Едкие речи. Тогда и красивопоножных ахейцев
[150] Надвое спор разделил, с мест срывались они с ярым криком.
Мы всю ту ночь провели в неприязненных чувствах друг к другу.
Всем нам готовил уже Зевс страданья, несчастья и беды.
Утром одни совлекли корабли в лучезарное море,
В них нагрузили богатств, взяли дев, подпоясанных низко;
[155]
Вместе с Атридом царем, Агамемноном, пастырем войска.
Я с теми был, кто отплыл. По волнам мы стремительно мчались;
Бог перед нами стелил гладко волны пучинного моря.
Скоро пришли в Тенедос. Принесли мы там жертву бессмертным,
[160] Сердцем в отчизну стремясь, и о ней лишь моля. Но возврата
Зевс непреклонный нам дать не спешил: вновь враждой разделил нас.
Часть на судах, что с кормы, как и с носа, – изогнуты кверху,
За Одиссеем царём хитроумным пустились обратно,
Чтобы Атриду царю, Агамемнону, вновь покориться.
[165] Я же вперёд поспешил со своими судами, предвидя,
Что бог готовит всем нам на пути величайшие беды.
С нами и храбрый Тидид, взяв товарищей всех, тоже отбыл.
Отбыл чуть позже и сам Менелай златокудрый, догнав нас
В Лесбосе. Спорили там мы о том какой плыть нам дорогой:
[170] Выше от Хиоса плыть, где заливы и скалы крутые,
К Псире, оставить её нам по левому борту; или же –
Ниже от Хиоса, там, где Мимант, что ветрам всем открытый.
Знаменье дать нам тогда умоляли мы бога, и дал он:
Море судами велел резать по середине, к Евбее
[175] Путь нам держать, чтоб скорей мы жестокой беды избежали.
Ветер попутный, свистя, зашумел; корабли наши быстро
Рыбообильной морской шли дорогой. Достигли Гереста
Мы звёздной ночью, и там принесли на алтарь Посейдона
Бёдра от многих быков, столь великое море измерив.
[180] День был четвертый, когда в кораблях своих в Аргос цветущий
Прибыл с друзьями Тидид Диомед скакунов укротитель,
Я же тем временем плыл в милый Пилос, и ветер попутный,
Посланный богом нам в путь изначально, – ни разу не стихнул.
Так я вернулся домой, милый сын, и с тех пор я не знаю,
[185] Кто из ахейцев спасён, а кого нам оплакивать нужно.
Слухи же, что от других слышал я, здесь живя, в своём доме,
Вправе ты знать, их тебе расскажу, ничего не скрывая.
Вот, говорят, что домой мирмидонцы пришли, копьеборцы;
Слышали мы, славный сын Ахиллеса великого – с ними.
[190] Также вернулся домой Филоктет, сын Поянта прекрасный.
Идоменей в Крит привёл всех соратников, что уцелели
После войны, никого
А об Атриде и к вам, в землю дальнюю, верно, дошли уж
Слухи, как был умерщвлен он Эгистом, когда в дом вернулся.
[195] За преступленье потом и Эгист поплатился жестоко.
Счастье, когда умный сын у погибшего мужа остался!
Он отмстил за отца: им лукавый Эгист умерщвлён был,
Тот, кем коварно убит был его многославный родитель!
Вот и тебе, друг, – ведь ты, вижу я, и высок, и прекрасен, –
[200] Нужно отвагу иметь, чтоб в потомках жила твоя слава!».
Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:
«О мудрый Нестор Нелид! Ты – великая слава ахеян!
Да, он жестоко ему отмстил. И в ахейском народе
Сложатся песни о нём, будет слава ему у потомков.
[205] О, если б силой такой и меня одарили бы боги,
Чтобы я так же, как он, отмстил женихам за их наглость!
Столько мне горя от них, столько зла они вновь замышляют!
Только вот счастья, увы, ниспослать не судили такого
Боги ни мне, ни отцу. И удел мой отныне – терпенье».
[210] Так Телемаху в ответ говорил Нестор, всадник геренский:
«О друг, напомнил ты сам мне об этом. К нам слухи доходят,
Как посещают ваш дом женихи твоей матери милой,
И как бесчинствуют в нём, беззакония делая много.
Но мне скажи: сносишь всё добровольно ты, или в народе
[215] Ты ненавистен своём и гоним по внушению бога?
Кто может знать, вдруг отец твой вернётся и всех перебьёт их,
Страшно за зло отомстив, – лично сам, или кликнет ахеян…
О друг, когда б и тебя полюбила Афина Паллада
Так как любила она Одиссея, заботой окутав
[220] В крае троянском, где мы много бед претерпели, ахейцы!
Нет, я не видел ещё, чтоб в любви боги так открывались,
Как Одиссею всегда помогала Афина открыто!
Если бы так же и ты ею был и храним, и возлюблен, –
Многие из женихов даже думать забыли б о свадьбе».
[225] Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:
«О старец! Думаю, то, что сказал ты, свершиться не может:
Слишком великая честь для меня, даже в трепет приводит.
То ни по воле моей, ни по воле богов не случится».
Но тут сказала ему светлоокая дева Афина:
[230] «Странная речь, Телемах, у тебя изо рта излетела!
Бог, если хочет, легко защитит нас и в дали далёкой.
Я предпочел бы скорей много вытерпеть в странствиях бедствий,