Одиссея

Гомер

Был у народов таких отдалённых, откуда вернуться

[320] Вряд ли надеялся кто, занесённый к ним штормом жестоким

Через пространство пучин столь огромных и страшных, что за год

Быстрые птицы сюда долететь не смогли бы оттуда.

Можешь поехать к нему ты по морю с друзьями своими;

Или по суше езжай, если хочешь: коней с колесницей

[325] Дам, и своих сыновей я пошлю, чтобы путь в Лакедемон

Славный тебе указать, где царит Менелай русокудрый.

Сможешь

тогда ты и сам обо всём расспросить Менелая;

Лжи он не скажет тебе, потому что в нём мудрости много».

Так он сказал. Между тем солнце село и сумрачно стало.

[330] К Нестору слово своё обратила богиня Афина:

«О, старец, мудро ты всё говорил! Только медлить не будем:

Режьте теперь у быков языки, и вина намешайте,

Чтоб Посейдону возлить и другим небожителям тоже.

После – о ложе ночном время думать, о сне миротворном.

[335] День превращается в ночь; дольше нам уж сидеть не прилично

Здесь, на пиру у богов: всем пора разойтись, удалиться».

Это сказав, Зевса дочь замолчала. С ней все согласились.

Слуги тотчас же воды принесли, чтобы руки омыть им.

Юноши в чашах больших до краёв намешали напиток;

[340] Справа начав, разнесли в кубках каждому для возлиянья.

Бросив в огонь языки, встали все, возлиянье свершили.

Ну а затем от души они сами вином насладились.

Встала Афина, за ней Телемах встал, подобный бессмертным,

Оба собрались идти на корабль глуботрюмный к ночлегу.

[345] Нестор же их удержал. К ним он с речью такой обратился:

«Нет, не позволят ни Зевс, ни другие бессмертные боги,

Чтоб от меня ночевать вы ушли на корабль быстроходный!

Разве я нищий какой, оборванец, бедняк без одежды?

Или же в доме моём недостаток есть в мягких постелях,

[350] Чтобы и мне и гостям разместиться и сном насладиться?

Нет, мы в достатке найдём мягких лож, одеял и подушек!

Можно ли то допустить, чтобы сын самого Одиссея

Спальнею выбрал себе корабельную палубу! Боже!

Жив я пока, и пока сыновья длят мой род в моём доме,

[355] Всех, кто пожалует к нам, принимать будем мы дружелюбно!»

Тут светлоокая так отвечала богиня Афина:

«Речь справедлива твоя, о возлюбленный старец. И должен

Волю исполнить твою Телемах: то приличнее будет.

Пусть он с тобою идёт: эту ночь проведёт в твоём доме.

[360] Вам оставлю его. Сам же к чёрному судну вернусь я,

Чтобы товарищам всё рассказать, ободрить; дать наказы.

С гордостью

вам сообщу, что из спутников я самый старший.

Прочие ж – молоды все: с Телемахом ровесники смелым;

Все доброй волей они и по дружбе лишь, в путь с ним пустились.

[365] Вот почему ночевать я иду на корабль глуботрюмный.

Завтра с зарею уйду я к народам отважных кавконов:

Нужно мне долг получить там, старинный и очень немалый.

А Телемаха ты сам, раз уж гостем твой дом посетит он,

После в дорогу отправь вместе с сыном своим, в колеснице;

[370] Да прикажи дать коней быстролётных, выносливых, сильных».

Это сказав, унеслась светлоокая дева Афина,

Вдруг обернувшись орлом. Видя то, изумились ахейцы.

Был изумлён и старик, видя чудо своими глазами.

За руку взял он тогда Телемаха, сказал ему с лаской:

[375] «О, друг, я вижу, что ты не плохой человек, не из робких,

Если тебе с ранних лет так открыто сопутствуют боги.

Был здесь не кто-то иной из богов, на Олимпе живущих,

Но Зевса славная дочь, – Тритогения, дева Афина.

Так же удачей она и отца твоего отличала.

[380] Будь благосклонна и к нам, о владычица! Славу даруй мне!

Также и детям моим, и супруге моей благонравной!

Я же тебе принесу в жертву здесь однолетнюю тёлку

Широколобую, что не знакома с ярмом, вольно бродит

В поле ещё; ей рога изукрашу я золотом чистым».

[385] Так он молился. И был он услышан Палладой Афиной.

Кончив молитву, пошёл первым Нестор наездник геренский

В дом свой богатый, за ним – сыновья и зятья, и другие.

После того как пришли в дом просторный его и красивый,

Все по порядку тогда разместились на креслах и стульях.

[390] В чаше тут старец развёл для собравшихся винный напиток:

Воду со сладким вином, что одиннадцать лет почти зрело,

И лишь теперь для гостей вскрыла ключница с амфоры крышку.

Это вино размешав, он, молясь, совершил возлиянье

Дочери бога-царя и эгидодержателя Зевса.

[395] Все тут возлили богам. И, вином насладившись довольно,

Гости потом разошлись по домам, чтобы сном насладиться.

В доме своём ночевать Нестор, всадник геренский, оставил

Лишь Телемаха, царя Одиссея любимого сына.

И на кровати резной на открытой и гулкой террасе

[400] Лёг тот, и с ним – Писистрат, копьевержец, мужей предводитель,

В доме отца только он был из братьев один неженатый.

Нестор же сам спать пошёл внутрь высокого царского дома,