Одна и без оружия

Дворецкий Лев

Я срочно связался с генералом Рожковым. Виктор Николаевич высказал мнение, что произошло непредвиденное. Непохоже на Павла держать в неведении начальство. Он бы обязательно дал о себе знать. Рожков обещал по своим каналам навести справки и сообщить, как только получит известия о Павле.

А тут еще Илья раньше времени приехал. Позвонил и поделился радостью: привез жену, готов познакомить и ждет в гости в любое время. Поздравил его, конечно, сослался на занятость и обещал непременно зайти, как только появится свободная минута. У него еще было дней десять отпуска, и я предложил ему продолжить медовый месяц где-нибудь за городом в

тиши лесов и лугов. Илья обещал подумать над моим предложением.

Между тем я послал наряд полиции на квартиру к мисс Веронике, а также в отель, где снимал номер Иван Матвеевич. Полиция возвратилась ни с чем. Никто не отвечал и по тем номерам, которые получил для связи Павел. Я начинал подозревать, не провели ли меня и моих подопечных эти русские «бизнесмены». Может, затеяли всю эту хитрую игру, чтобы притупить бдительность полиции и спокойненько, без лишних хлопот отработать собственный свободный канал. Такой вариант не исключен. Придется немедленно воспользоваться приглашением Ильи, если он еще не уехал, и откровенно с ним поговорить в непринужденной обстановке. Надо будет побеседовать и с Харристоном прямо в госпитале, не ожидая, когда он выпишется. Надеюсь, он хоть что-то прояснит в этой запутанной истории. Не могли же в ФБР ошибиться насчет источника информации в нашем управлении.

Звонок Илье. Автоответчик просит сообщить все, что надо, после третьего сигнала. Кладу трубку. Вызываю машину и — в госпиталь.

Здесь паника. Выздоравливающий полицейский, подготовленный уже к выписке, неожиданно скончался. Паралич сердца. Разговор с главным врачом убеждает меня в том, что с Харристоном расправились, причем вполне профессионально.

У меня такое чувство, как у боксера на ринге, который вот-вот будет в нокауте. Разом оборвались все концы. Надо спасать Илью. Не сомневаюсь, что за ним уже началась охота. Только он может сейчас пролить какой-то свет на происходящее. И надо же мне было дать ему совет срочно уехать! Просто голова идет кругом.

Главное — не теряться. Сейчас важно собраться с мыслями и начинать все с нуля. Илья должен прорезаться. Ему скоро на службу. А вот с Павлом и Таней куда труднее установить связь.

Звонок прервал мои размышления. У телефона генерал Рожков:

— Дик? Только что разговаривал по телефону с Ией. По ее данным, в одном из отрядов чеченцев из числа непримиримых и наиболее агрессивных оказались Павел и Татьяна. Ей пока неизвестно, как они туда попали, их держат раздельно, допрашивают и, возможно, потребуют выкуп. Это был бы наилучший выход. Но главарь «непримиримых», бывший уголовник, может пойти и на крайние меры. Она сделает все возможное, чтобы спасти друзей. Эту информацию Ия просила передать тебе…

ИЯ

Очень я сожалела, что и на самом деле не представляю благотворительную организацию. По документам я командирована в Чечню с целью определения размеров гуманитарной помощи населению. Надо ж было такое придумать!

Дело в том, что офицер, который должен был встретить меня и отправить дальше по маршруту, попал в переделку, получил пулевое ранение и оказался в госпитале. Генерал, взявший меня с собой в вертолет, был так любезен, что выбил у командования местного гарнизона уазик, и я с солдатом — водителем пошла колесить по дорогам Чечни в поисках горного поселка, обозначенного красным крестиком на карте. Мне вручил эту карту в последний момент перед отъездом адъютант генерала Рожкова по его приказанию. Теперь карта здорово пригодилась, иначе пришлось бы поворачивать обратно. Горя и нищеты насмотрелась — через край. Люди, узнавая от останавливающих нас чеченских дозоров о моей миссии, плотным кольцом окружали машину и говорили, говорили о своих бедах. Не хватает хлеба, воды, негде жить, нечем кормить детей. Просили помощи. Я прятала от стыда глаза, обещала сделать все, что от меня зависит. А от меня ничего не зависело. Неужели нельзя было дать мне другую мантию, чтобы не играть на несчастье этих униженных и оскорбленных!

Мой водитель Ашот, армянин из Нагорного Карабаха, прекрасно ориентировался в горах и во многом помог разобраться по карте. И хотя в этом районе он впервые, уверенно вел машину, как будто по знакомым местам.

Сумерки быстро сгущались. Впереди мелькнули огоньки.

— Хорошо бы кого-нибудь встретить, — размечтался Ашот.

— Ты что, волшебник? — удивилась я, когда сразу после слов Ашота перед уазиком выросла фигура вооруженного бойца.

Ашот нажал на тормоз, и уазик замер, уткнувшись бампером бойцу в живот. Не выходя из машины, я протянула документы.

Чеченец с повязкой на лбу не обратил внимания на протянутую руку, закинул автомат за плечо, обошел машину крутом и заглянул в кабину:

— Кроме вас, никого нет?

— Как видите, — ответила я.

— Какое оружие везете с собой? — снова задал вопрос чеченец.

— Ни у меня, ни у солдата нет того, что вас интересует, — ответила я за двоих.

— Давай посмотрим, что там написано, — снизошел чеченец, забирая документы. — Хорошая у тебя работа, мирная, нужная, — констатировал он, прочитав бумагу и укладывая ее к себе в карман. — Поезжай за мной, здесь тропинка, никуда не сворачивай, свети фарами в спину.

— А что это за село? — поинтересовалась я.

— Секрет, — отрезал чеченец. — Может, ты шпионка.

Я не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Но на всякий случай прекратила расспросы. Мы осторожно свернули с дороги и на малой скорости последовали за чеченцем. Остановились у небольшого дома.

— Выходите оба, — потребовал наш провожатый. Мне было не по себе от его недружелюбного тона.

Ничего плохого я не сделала, по документам, как он сам сказал, у меня мирная и нужная работа, так чего он ломается? Тем не менее пришлось подчиниться.

— А теперь вперед, вон в ту дверь! — приказал он, указывая рукой на крыльцо дома.

Вошли. Я первая, за мной Ашот, замыкал шествие дозорный.

— Принимай гостей, — негромко, но внушительно объявил наш чеченец, бросив из-за спины Ашота мое скомканное командировочное удостоверение стоявшей у окна женщине в форме.

Женщина ловко поймала бумажку и, не спеша развертывая, с любопытством посмотрела на меня, потом на Ашота.

— Что вы делаете в наших краях? — спросила, начиная читать бумагу.

— Там все написано, — ответила я.

Женщина кивнула и отпустила чеченца с повязкой:

— Ты иди, я сама разберусь. — И, уже обращаясь к нам, пригласила: — Вы присаживайтесь и извините за подозрительность. У него, — женщина показала глазами на дверь, имея в виду только что вышедшего дозорного, — ваши солдаты расстреляли брата-ополченца, а сам он чудом уцелел посла бомбежки городка, где жил с отцом и матерью. Они погибли под обломками. Вот уже месяц, как стал бойцом. Согласитесь, что у него нет причин любить вас.