Однажды случилось

Авилов Влад

сидящих в президиуме, прошло.

Нужно было выполнять обещанное. На

президентском совете перво наперво решили

сочинить петицию в Брюссель. Поройтесь мол в

своих архивах, пришлите официальное

подтверждение, что мы не какие-то там азиопы, а

стопроцентные европейцы и хотим воссоединиться

со своей исторической родиной. Таким образом

решили стратегическую задачу. Но президент

понимал, что дело это долгое, неизвестно чем

может

закончиться, как говорят, бабка Матрена

надвое сказала, поэтому стали искать тактические

подходы. Перебрали всех выехавших сельчан. Тех,

кто достиг на чужбине положения и, по мнению

присутствующих, мог оказать нужную услугу,

оказалось двое. Один бизнесменствовал у того же

северного соседа, владел торговой палаткой на

рынке, а вот вторая... Она добилась куда большего.

Где-то там в Европах трудилась в сфере оказания

интимных услуг, имела обширные знакомства,

недаром высылала старикам зеленые бумажки,

которые отродясь в селе никто не видел. Все знали,

что дед Терентий складывал их в горшок, который

хранил в погребе.

Члены правительства люто завидовали деду

Терентию и мысли об экспроприации все чаще

посещали горячие головы, но Лавруша их

сдерживал.

Он считал деда филиалом международного

банка и в случае вынужденной эмиграции, жизнь

приучила его к разным поворотам судьбы, горшок

может ой как пригодиться. Поэтому он

категорически запретил Миколе трогать деда и его

горшок. Однако адрес дочери нужно было

выяснить.

Послали Миколу и главу дипломатического

ведомства Аркашу.

– Здоров был, дядько Терентий, - с простым

людом Микола особенно не церемонился.

– Здравствуйте, Терентий Иванович, -

вежливо поддержал его Аркаша. Как ваше

драгоценное здоровье?

Терентий Иванович с подозрением посмотрел

на пришельцев. Он знал, что вежливая власть -

самая опасная власть.

– Чого це вы моим здоровьем стали

интересоваться?

Микола дернулся, но Аркаша мягкими

пальцами сжал его плечо.

– Остынь.

И как ни в чем не бывало вежливо продолжил:

– Терентий Иванович, президенту интересно

здоровье всех граждан. Может вам какая помощь

нужна?

Дядько Терентий оставил вопрос без ответа.

– Та говорите уже, чего пришли. Некогда

мне, работы по хозяйству много.

– Как поживает ваша дочь?
– по-прежнему

вежливо осведомился Аркаша.

– Нормально, вон картошку в огороде сапает.

Все трое дружно посмотрели в сторону

огорода.

Подогнув юбку почти до пояса, Наталья

ритмично взмахивала сапкой, ее полные белые

икры рельефно выделялись на фоне ярко - зеленой

ботвы.

– Колорадский жук не донимает?
–

продолжил светскую беседу Аркаша.

– Донимает, еще как донимает. Тот

колорадский жук везде сейчас расплодился, - дед

Терентий выразительно посмотрел на Миколу.

Потом перевел взгляд на Аркашу.

Миколе стало скучно, он не понимал почему

Аркаша уводит разговор в сторону, однако, что бы

не остаться на обочине дискуссии, буркнул:

– Бороться надо, дядько, бороться.

Кулаки его при этом сжались.

– Та как же с ним бороться, когда он везде!

Аркаша понял, что плодотворной дискуссии

не получится. Он молча пожевал губами.

Настал черед Миколы.

– Ты, дядько Терентий, не придуривайся, -

он снова посмотрел на работающую Наталью,

перевел взгляд на ее ноги, почувствовал как в

штанах у него начинается шевеление, с трудом

оторвал взгляд, при исполнении он в конце концов,

или нет и продолжил, - мы тебя про Настюху

спрашиваем.

– Ась?
– дед Терентий понял, что пришло

время прикинуться глуховатым.
– Что-то сынки в

последнее время я стал плохо слышать.

– Мы вас, Терентий Иванович, спрашиваем

про вашу старшую дочку Настю. Вы меня

понимаете?

– С трудом, сынки, с трудом.

– И чего она пишет?

– Так ничего особенного, работы говорит

много, еле успевает.

– Правительство нашего государства очень

ценит труд Настасьи, - не удержался Аркаша, -

она приносит нашу народную сексуальную

культуру в европейские массы, а может и не только

массы? У нее, наверное, и элита бывает, олигархи

всякие.

Дед Терентий смачно и с явным отвращением

сплюнул, демонстративно определяя свое

отношение к национальной сексуальной культуре в

целом и к олигархам в частности. Плевок

приземлился рядом с ботинком Аркаши.

– Напрасно вы так, Терентий Иванович, -

он дернулся, но не отодвинулся, - мы же

интеллигентные люди.

– Ага, - подтвердил Микола, его впервые в

жизни обозвали таким словом. Он пока не знал,

обижаться ему или радоваться.

Переговоры зашли в глухой угол, Аркаша

тяжело вздохнул.

– Где же она трудится?
– он решил не

сдаваться, несколько капель пота скатились по его