Однажды в Америке
Шрифт:
— Чего не сделаешь ради того, чтобы честно заработать на хлеб, — заметил я.
— Да, — со смехом ответил он. — Эти ублюдки занялись бы сбором улик даже против собственных бабушек.
— Все детективные агентства занимаются тем же самым? — спросил я.
— Да. Они все полны дерьма. Я работал во многих из них. Они берутся за любую работу, от воровства до убийства. Некоторые специализируются на слежках по заданию крупных компаний.
— За кем следят? За ворами среди рабочих?
— И за ними тоже. Этот вид слежки нам нравится. Можно подзаработать во время поимки. Мы изымаем
— А затем сдаете его?
— Эти ублюдки сдают. Они не знают жалости. Я — нет. Я просто обираю воришку и отпускаю его восвояси.
Зазвонил телефон. Макс поднял трубку. На том конце снова был Кроунинг.
— Я секретарь Зеспуса, — сообщил ему Макс. — Чем могу быть полезен?
Даже до нас из трубки доносились вопли Кроунинга:
— Жулье паршивое! Я заплатил вам вперед! Где ваши чертовы работники?!
— Мистер Зеспус хочет еще пять тысяч долларов, — ответил Макс. — Иначе он не пошлет ни одного своего человека.
— Жулье паршивое! — донеслось из трубки. — Я сейчас приеду, но это последняя работа, которую получило от меня ваше вшивое агентство.
Раздались короткие гудки. Макс позвонил Эдди и поинтересовался, как у него дела. Эдди ответил, что все отлично. В комнате было тихо, и до нас долетало каждое слово, которое Эдди говорил Максу.
— Много возни на улице? — спросил Макс.
— С утра немного повозились, — ответил Эдди. — Но теперь все спокойно. Почти все штрейкбрехеры разбежались, как только увидели, что дело дошло до мордобоя, а у них нет охраны.
— Кто-нибудь из твоих парней арестован? — спросил Макс.
— Трое на три сотни. Неплохо ведь, а, Макс? Я их уже взял на поруки.
— Какое обвинение им предъявлено?
— Угроза применения физического насилия.
— Ты уже связывался с клубом?
— Да. Они сказали, что позвонят судьей он все уладит без суда. Макс, тебе нужно еще что-нибудь?
— Нет, Эдди. Все под контролем. Пока.
Довольно улыбаясь, Макс положил трубку.
— Теперь они должны подписать договор с профсоюзом, — сказал я.
— Арендаторы с потрохами сожрут владельцев зданий. Невозможно нормально вести дела, когда лифты не работают.
— Да, — согласился Макс. — Долго это не продлится.
Простак вновь занялся изучением картотеки. Время от времени он подбрасывал нам что-нибудь интересненькое. Здесь были собраны досье на несколько сотен человек; имена многих были весьма и весьма известны. Я не мог придумать, для какой еще цели, кроме шантажа, могли понадобиться собранные документы. Иногда информация была настолько подробной, что мы с Максом просто балдели и начинали с жаром обсуждать, каким образом можно было раздобыть такие материалы. Через некоторое время я позвонил в профсоюз и попросил к телефону Джимми или Фитца. Снявшая трубку девушка ответила, что их обоих вызвали в муниципалитет на переговоры, которые проводятся под председательством независимого лица. Я оставил ей номер телефона, по которому со мной можно связаться. Через полчаса позвонил Фитц. Он сказал, что звонит из автомата в холле муниципалитета, и сообщил, что владельцы зданий настроены не очень воинственно, но независимый председатель играет заодно с командой
— Не переживай, — ответил я. — У них все равно никаких шансов. Арендаторы будут давить на них со страшной силой, а мы предупредим все их попытки запустить лифты без вашего участия. Мы заставим их сожрать этот договор. А что касается независимого председателя, играющего в одни ворота, то мы подрежем крылья этому уроду.
— Ублюдок ведет себя так, словно получает зарплату от владельцев зданий, — сказал Фитц.
— Ладно. Я займусь им прямо сейчас. В ближайшее время он либо изменит свою точку зрения, либо ему сделают замену без перерыва в игре. И помни, Фитц, вы не должны ни в чем уступать. Они уже прижаты к стенке.
— Ладно. Вот это хорошо, — ответил Фитц и повесил трубку.
Я сразу же связался с главным офисом и попросил, чтобы они вступили в контакт с муниципалитетом и нейтрализовали председателя до нейтрального состояния. На том конце линии посмеялись и сказали, что немедленно позаботятся об этом. Затем я позвонил в отель и переговорил с Эдди. Я попросил его, чтобы он пока подержал свою шантрапу наготове и послал кого-нибудь понаблюдать за улицами.
— Возможно, боссы свяжутся с другим агентством по вербовке штрейкбрехеров, — объяснил я. — И если такое случится, то мы хотим сразу же узнать об этом.
— Ладно, — ответил Эдди, — я тебя понял. Я сам все проверю и сообщу тебе.
Не успел я ответить, как входная дверь с треском распахнулась от пинка, затем захлопнулась с такой силой, что даже в этой комнате задребезжало окно. Я замер, сжимая в руке трубку. Из наушника доносился голос Эдди:
— Алло, Башка, алло, ты меня слышишь?
В приемной кто-то ревел взбешенным голосом:
— Зеспус! Где этот скот Зеспус?!
— Ладно, Эдди, — торопливо проговорил я в трубку. — Если у тебя нет ничего срочного, то пока. У нас тут небольшая заварушка.
— Да вроде бы ничего срочного, — ответил Эдди, и я бросил трубку.
Макс спокойно сидел на своем месте, задрав ноги на стол.
— Похоже, что появился Кроунинг, — произнес он.
— Ага, — согласился я.
— Эй, Косой! — заорал Макс. — Пропусти сюда этого толстобрюхого ублюдка.
Словно бык, словно огромный разъяренный бык, Кроунинг ворвался в комнату, наполняя ее своим ревом:
— Зеспус! Где Зеспус?!
Он резко затормозил и задохнулся от изумления, увидев нас с Максом, небрежно сидящих у стола с закинутыми на него ногами. Его лицо было настолько красным, насколько красным оно вообще может быть до того, как начнут рваться кровеносные сосуды. Узнав нас, он бросил испепеляющий взгляд сквозь толстые линзы очков.
— Вы здесь откуда? Где Зеспус? — произнес он требовательным тоном.
Простак и Косой стояли у него за спиной. Косой держал свой револьвер за ствол и показывал нам, что ждет сигнала, чтобы оглушить Кроунинга. Глядя на Косого, я едва сдерживал смех. Он был настолько разозлен и взволнован, что его глаза смотрели в разные стороны, и было непонятно, от меня или от Макса он ожидает сигнала к действию.
— Не надо, Косой. Пока не надо, — сказал я и обратился к Кроунингу. — Садись. Давай поболтаем как приятели.