Однажды в Голливуде
Шрифт:
Эта профессия более известна как сутенер. Как Клиффу, так и большинству американцев его эпохи была чужда сама идея сутенерства. Он еще мог понять, когда мадам заведует борделем. Но в Париже Клифф встретил французов, которых называли le maquereau [36] , или сокращенно maqs («маки», если по-английски). Эти французские типы стильно одевались, весь день ошивались в барах и выставляли женщин на панель, чтобы те торговали телом, а деньги потом отдавали своему «маку». Для американского мужчины того времени сама мысль, чтобы женщина торговала киской, а потом отдавала выручку мужику, была невообразима. Но эти французские типы все устроили по науке. Благодаря своей смазливости Клифф всю жизнь манипулировал
36
Сутенер (фр.). —Прим. пер.
— Что при таком раскладе выигрывает девушка? — спросил Клифф. Француз разложил все по полочкам:
— Женщины платят, чтобы ты о них позаботился. И ты о них заботишься. Защищаешь. От клиентов, копов, отморозков и других женщин. Ты их выводишь в свет и показываешь в лучшем виде. Да, деньги тебе достаются, но немалую часть ты тратишь на них же. Можно было бы просто давать им долю, но это неромантично. К тому же в конце концов они умнеют, а когда они умнеют, им все это не нравится. Но если ты берешь то, что зарабатывают они, и тратишь целую кучу денег на них же: покупаешь, что им нравится, — платья, парфюм, брюлики, парики, чулки, журналы, конфеты — и водишь, куда им хочется, — по ресторанам, барам, киношкам, на танцы, — то они забывают, что это их деньги. Пока они делают, как говорит папочка, папочка о них заботится.
— Неужто это все? — спросил Клифф.
— Не стоит недооценивать потребность женщины в том, чтобы о ней позаботился папочка, — ответил французский мак. — Но все же ты прав, — признал он. — Это далеко не все. Есть кое-что поважнее. Например, найти девушку правильного типа. Но, хоть это важно, есть и еще кое-что поважнее.
Наверняка хватает мужиков, которые могут послать бабу на панель, но слать ее на постоянной основе? Вот признак истинного мака. А выставлять несколько женщин, да на постоянной основе? Это действительно охрененный мак. И прежде всего для этого нужно одно.
— В чем же секрет? — спросил Клифф.
— Все просто, — сказал мак. — Надо хорошо их ебать. Очень хорошо. Ебать их очень хорошо и очень часто.
Клифф улыбнулся, но француз поспешил его разочаровать:
— Эй, это не так-то просто. С ними нельзя ебаться, как ебешься со своей подружкой. С ними нельзя ебаться, как ебешься с подружкой своего лучшего друга. С ними нельзя ебаться, как ебешься с любовницей отца. Это все ебля для развлечения. А тут — работа. На работе они ебутся за деньги с клиентами. На работе ты ебешься за деньги с ними. И поверь мне на слово, их удовлетворить труднее. Если хочешь, чтоб они ходили по струнке, — еби их получше и еби их почаще. А значит, придется ебаться, даже когда ебаться не хочется, причем ебаться что надо. И чем больше у тебя сучек, тем чаще надо ебаться. Чем больше сук, тем чаще ебаться. Не спать на работе. Обленишься даже денька, блядь, на четыре — и сука очнется на хуй. Чары рухнут. А когда чары рухнут, это тебе не «Ну вот, видимо, и все; пока-пока». Когда чары рухнут, сука тебя возненавидит. И не просто возненавидит — она будет желать тебе смерти. И, может, попытается тебя убить. И, может, попытается
Или она вспомнит, как ты же сам и научил ее торговать пиздой, и таким манером завербует какого-нибудь лоха, чтобы тебя кончить.
Другими словами, мак работает без выходных. У истинного мака не бывает отпуска от ебли.
Ты с ней ебешься, и ебешься еще, и никогда не перестанешь ебаться, и никогда не перестанешь ебаться хорошо.
Нельзя, чтоб тебе надоело, нельзя, чтоб тебе стало тошно, всем насрать, если ты не в настроении. Ты ее мужик — и с тебя причитается, причем каждый блядский раз.
И вот что главное: разные позы. Не обязательно ебаться с ней лучше любого другого мужика, но надо ебаться не так, как любой другой мужик.
Тебе интересно, что от расклада выигрывает она? Вот это и выигрывает. И знаешь что? Это охуительная сделка. Она заботится о тебе — и тебе уж лучше позаботиться о ней. Да, она отдает деньги, но, мон ами, тебе их еще, блядь, надо заработать.
Клифф все понял. Понял очень хорошо. А еще понял, что он заебется с такой работенкой. Лучше въехать в кирпичную стену на скорости шестьдесят миль в час (за что ему будут потом платить), чем трахаться с сучкой, с которой не хочется трахаться. Как в той старой поговорке: на лошадях не любят ездить только ковбои.
И как только Клифф осознал, что не рожден для сутенерства, он вернулся в Штаты и несколько лет слонялся по Америке, в конце концов прибившись к берегу в Кливленде, штат Огайо. Там он нашел старую подружку со школьных времен, Эбигейл Пендергаст. Эбигейл была пергидрольной блондинкой и любовницей бандюгана с подвязками в мафии — Рудольфо «Лопуха» Дженовезе.
Клифф Бут и мисс Пендергаст сидели в пиццерии «Гей Найнтис» — с опилками на полу, клетчатыми скатертями, музыкой из механического фортепиано и 16-миллиметровым фильмом Чарли Чаплина, который проецировался на стену.
Когда мисс Пендергаст укусила кусочек пиццы и по ее подбородку потекла вязкая моцарелла, она развернулась на стуле, чтобы попросить у официанта салфетку. Тогда-то она их и заметила: Пэта Карделлу и Майка Зитто, с пивком за барной стойкой, глядящих на ее столик с перекошенными рожами.
«Вот блин», — подумала сногсшибательная платиновая блондинка.
Обернулась к своему парню, который, поскольку не ел корочку, умял свой ломтик в два с половиной укуса.
Наклонилась над столом к Клиффу:
— Мы не одни.
— Чего? — спросил Клифф со ртом, набитым непрожеванной вязкой пиццей. Она показала глазами на барную стойку.
— Два парня за стойкой.
Он уже начал оборачиваться, но она схватила его за запястье и прошептала:
— Не смотри.
Он вопросительно поднял брови.
— Это Пэт и Майк, — прошептала она. — Они работают на Руди.
И тогда, несмотря на все возражения, он развернулся и хорошенько пригляделся к двум молодчикам сурового вида, которые расселись на барных стульях и посасывали пиво. Они ответили бывшему солдату взглядом, очевидно говорившим «на хуй пошел».
Он обернулся обратно и отделил от пиццы еще ломтик, слушая, как она говорит:
— Рано или поздно они подойдут и прогонят тебя.
Он поднял глаза от ломтика в руке на бледнокожую крашеную блондинку.
— Ну прям?
Эбигейл состроила виноватую мину и извинилась:
— Прости, Клифф, я и не думала, что Руди так бурно отреагирует. Не то чтобы я ему хренова жена и у него нет других восьми подружек.
— Ага, — сказал Клифф. — Но ты-то видать, его любимая. Я могу его понять.