Однокла$$ники играли в убийство
Шрифт:
Шевчук рассеянно огляделся, встретился глазами с Машей. Та едва заметно улыбнулась ему. Игорь тоже едва заметно кивнул ей, встал и неторопливо направился к себе – лежать. На втором этаже он встретился с Юмом, тот как раз выходил из директорского кабинета. Завидев Шевчука, он бросился навстречу:
– Господин Шевчук, у меня к вам деликатный разговор.
– Прошу, – Игорь открыл дверь. – Только давай без «господина», уже тошнит…
Они вошли в номер.
– Заприте, пожалуйста, на ключ.
– Зачем? – без выражения спросил Шевчук.
– Я не хочу, чтобы нас видели вместе…
Игорь пожал плечами, закрыл дверь на ключ.
– Я
– Но ведь это игра? Что-то я ничего не понимаю. – Шевчук усмехнулся, сел на кровать.
– Какая игра?! Это все слишком серьезно. Шеф добивается исключительного натурализма ситуации. Закон рынка! Вы ничего не знаете. Здесь ничего не происходит случайно… Нас задавят конкуренты, если мы не сможем завлечь своих клиентов.
– Но у меня нет этой пленки, дружище.
– Я на тот случай, когда она появится у вас в руках.
– Ладно, – усмехнулся Шевчук, – если появится, и именно в моих руках, то отдам.
Юм задумался, тут же переменился:
– Нет, отдавать не надо. – Он вытер пот со лба, глянул на дверь. – Просто намекнете, у кого она в данный момент. Договорились? Если не затруднит… – Юм поджал маленький ротик, требовательно произнес: – Откройте дверь и посмотрите, нет ли кого в коридоре.
Шевчук подчинился, выглянул за дверь, потом выпустил Юма. Тот, не обернувшись, засеменил к лестнице. Игорь снова улегся, а Юм направился к Кригу. Отозвав его в сторонку, он выложил ему то же самое, что и Шевчуку. Доктор обомлел, потом расстроился:
– Господи, и тут нечестность и интриги. Ну, хоть игру можно без обмана организовать? Я ничего не желаю знать о ваших трудностях, – от возмущения голос Захара Наумовича окреп. – И вообще, я пожалуюсь вашему директору.
– А вы слово дали, что разговор между нами! – нисколечко не смутился Юм. – Как же так?
– Ладно, – недовольно отчеканил Криг. – Давайте будем вести себя по-джентльменски, а не так, как некоторые…
– Всё, всё, всё… – откланялся Юм. – Кстати, вопрос к вам имеется. Какой-то нехороший человек перебросил через забор хозяйственный топор. Повара им дрова рубят. Случайно отыскали. Не знаете, кто мог?
– Понятия не имею, – Криг пожал плечами и отвернулся, давая понять, что разговор исчерпан.
В это самое время Мигульский решил посетить «Подвал Потрясений». Несколько раз он давал себе слово уединиться в номере и сделать хотя бы небольшие наброски в счет будущего очерка. Но привольное, сытое и праздное житье оказывало развращающее воздействие: журналистские дела вызывали стойкое чувство отвращения.
В подвале уже побывала Ирина, вернулась оттуда охрипшая, с покрасневшими глазами. Юм по секрету сообщил, что она долго кричала, а звукоизоляция, считай, стопроцентная. Освободил же ее оттуда Кент, который случайно услышал приглушенные крики.
– Можно представить, как она орала, – вздохнул Юм. – И знаете, до сих пор молчит, ничего не рассказывает…
После обеда Мигульский нашел Кента, спустился с ним по долгой винтовой лестнице.
– Не забудьте, автоматически дверь откроется лишь через два часа. Чтобы выйти раньше этого срока, надо обойти все подземные помещения и найти череп, который при вашем прикосновении осветится. Бросите в щель на темечке жетон – и дверь отворится.
– А если я еще хочу побыть?
– Если после вас никто не записался, пожалуйста, хоть на всю ночь, – недобро улыбнулся Кент и поправил бордовую «бабочку».
Эд шагнул в черный проем, Кент с грохотом затворил за ним железную дверь. С минуту Мигульский стоял, ничего не видя перед собой, будто замурованный в гудрон. Он вдыхал сырой затхлый воздух, его обоняние ощутило запах тлена. Эд поежился, осторожно ступил вперед. Через минуту или две он стал различать отраженные блики, слабое свечение. Он снова шагнул, почувствовав под ногами ступени, пошатнулся, стал спускаться. С каждым шагом лестница все круче уходила вниз. Теперь он понял, откуда исходил тайный свет: стены были выкрашены фосфоресцирующим составом. Он коснулся липкой стены, и палец его тоже засветился. Когда ступеньки закончились, он очутился в огромном помещении. Где-то под потолком висели крохотные лампочки-звездочки. Внезапно Мигульский натолкнулся на холодную как лед преграду и не сразу понял, что это была зеркальная стена, только развернутая под углом – поэтому он и не увидел свое отражение. Везде стояли зеркала, и Мигульский долго блуждал, пока не нашел выхода, потом выход превратился в длинный коридор, следующее помещение напоминало внутренность огромной раковины. Он пошел по коридору, который забирал все правее и правее, а стены все более сужались. Наконец Мигульский понял, что он завинчивается в «улитку». Эд в раздумьи остановился. Еще немного – и ему придется ползти, чтобы в конце концов исчезнуть в последнем витке спирали. Внезапно ему почудилось, что он слышит шепот, повеял сквознячок, какой-то несвежий, затхлый, будто из-под крышки гроба. За спиной заскрипело. Он со страхом оглянулся, но ничего не увидел.
– Чепуха какая-то, – пробормотал еле слышно, наклонился, пролез через узкое отверстие и затем уже смог выпрямиться.
В этом помещении тоже было сумрачно, но глаза уже привыкли к темноте, и Эд разглядел широкую нишу с навесом, который давал густую тень. Свет исходил сверху, из полукруглых бойниц, казалось, что откуда-то издалека пробивается солнечный свет. Мимоходом Эд подумал, что солнечный свет всегда действует успокаивающе. Но вдруг и этот свет померк. Эд застыл в полной темноте.
– Что за чертовщина! – ругнулся он и услышал: —…вщина…вщина!
– А! – воскликнул пораженный Мигульский. И подземелье ответило:
– А! А! А!..
«Хорошо, что не „бэ“,» – подумал Эд. Вдруг за его спиной раздался короткий, будто сдавленный звук, что-то похожее на краткое «у!». Эха не было. Он резко обернулся. Прямо из стены на него смотрели два человеческих глаза. Они светились внутренним свечением, отчего казались совершенно живыми. Мигульского прошиб холодный пот, он отшатнулся, с ужасом глядя на эту мистификацию. Внезапно один глаз медленно, как бы нехотя, затянулся веком, второй же глаз по-прежнему горел. Откуда-то из-под земли раздался утробный голос: «Опусти веко!»
– Хм, еще чего! – дрогнувшим голосом отозвался Мигульский и нервно огляделся.
– Опусти веко! – прошелестел тот же замогильный голос.
– Тоже мне Вий нашелся! – Эд храбро сплюнул, осторожно прикоснулся к глазу, ощутил что-то похожее на теплую резиночку с щетинкой ресниц. Глаз «выключился»… Где-то капала вода. Мигульский направился дальше, по неровному коридору, изнывая от страха и любопытства. Он уже предвкушал, какой необычный, просто фантастический материал напишет и заткнет глотку тем, кто катит на него бочку в редакции…