Офицер-разведки

Поселягин Владимир Геннадьевич

Радист подтвердил, что принял информацию, на этом и прервал сообщение. А то сказку решил рассказать, мол, я теперь об этом уже никому не сообщу. С-щаз, прям. Вот так заправился и дальше полетел. Однако лето, середина июня, ночи короткие, поэтому недалеко улетел, светать начало, но границу Польши и Германии пересёк, это точно, так что поторопился совершить посадку, на укатанную дорогу, люблю ими пользоваться, обслужив и заправив машину, и на мотовелосипеде к лесу, где покупался в речке, очень хотелось, и устроился в кустах на днёвку. Там тень хорошая была. Сытый был, уже поужинал, и вот свежий, после купания, но уставший, быстро уснул.

Быстро выглянув, усмехнулся. Отлично, миномётный расчёт мёртв, боевой артефакт великолепно поработал, а главное бесшумно, я подобрался и стал убирать мины и сам новенький миномёт, калибром в сто двадцать миллиметров, германского производства под названием «Granatwerfer 42», в хранилище. Уже четвёртые сутки как я в тылу у немцев нахожусь, миномёт это последнее, что мне осталось добыть, и всё, возвращаюсь к нашим. Что по Берлину и музею, потратил две ночи, но добыл что нужно. Да,

был в музее лёгкий танк «Т-40», с «ДШК» в башне. Полностью исправный, заводи и езжай. Причём машина покрашена в цвета хаки, родной цвет для советской бронетехники, имела красные звёзды на башне и номер. А взятый сторож, им подрабатывал смотритель завода, сообщил где боезапас к бронемашине. Не знал, что для всей техники хотя бы один боекомплект, но хранится. Пусть отдельно и охраняется серьёзно, но он есть. Там короба с лентами на пятьсот патронов к крупнокалиберному пулемёту, и патроны для «ДТ». Убрал всё в хранилище. Стоит добавить, что во время посадки у Берлина, я разбил «Шторьх», на котором летел. Он ещё и полыхнул. Еле успел выбраться. Поэтому сначала озаботился поиском замены, нашёл новую машину на военном аэродроме у столицы Германии, в этот раз в санитарной комплектации. Только потом искал музей и танк. Причём, добыл также автомобиль, для него я оставлял место, раз освободил хранилище на двенадцать тонн. Какие только машины не видел на улочках Берлина, включая спортивную красно-белую «Альфа-Ромео», однако мне нужна неприметная машина, небольшая, использовать днём. Для ночи самолёты есть, они быстрее. «Опель-Кадет», что у меня ранее был, идеально для этого подходил. Не удивительно, что обнаружив именно эту модель, новенькую, по иронии судьбы снова бардового цвета, и прибрал. Когда всё добыл что хотел, я отлетел от Берлина подальше. Передневал, и потом до ночи время тратил на добычу. Заправил танк, у меня была бочка бензина, как раз нужного качества, залил в баки топлива, моторного масла, снарядил пулемёты, покатался, и даже пострелял, знакомился с танком, я же должен был знать, что от него ожидать. Потом сканером осмотрел всё, увидел, что одна заглушка открыта, перекрыл, и проверил как тот плавает. Поступления воды по сути не было, но стометровой ширины речку переплыл свободно. Даже пострелял на плаву. Хм, неплохо. Знаете, а радует, мне нравится эта танкетка.

Вообще да, в первые дни войны, это был танк, лёгкий, но всё же плавающий танк. Сейчас же, плавающая танкетка, и никак иначе. Так что, не обращайте внимания если я путаюсь, называя то так, то эдак. А пока почистил пулемёты, до снарядил, долил бензина в баки, мотор прогрет, с машиной позанимался, можно использовать. Потом занялся моим двухдверным «Опелем». Я знал, что будут проблемы с замком зажигания, поэтому после кражи машины, озаботился ключами. Я же машину не с улицы украл, а со стоянки офиса продаж. Машина с завода, без пробега, вскрыл ящики с ключами, подобрал нужные и проверил, подходят или нет? Подходили, так что заправил машину, все жидкости залил, и прокатился. Норма. А вот следующей ночью никуда не вылетел, ночевал в палатке. Нелётная погода, довольно сильный дождь шёл. Ещё впервые за это время поставил патефон, и слушал музыку. Нет, это не любимый мной рок, в общем тоска смертная, хотя слушал, не без этого. Ещё амулет зарядки постоянно работал. А что, есть возможность, заряжаю. Только одну закономерность выявил, что подтвердилось проверкой. Амулет зарядки работал только когда находится в неподвижном состоянии, да, амулет лежал рядом на сиденье, когда я на самолёте летал, но зарядка не шла. Я вот не знал, и магёныш ничего не сказал. Наверное, тоже не в курсе. Однако два накопителя зарядил. Один в ноль был, у другого в половину растрачен запас маны. А следующей ночью вылетел в сторону передовой. Решил какой миномёт первым попадётся тот и беру. Попался вот этот, полковой.

Точнее я совершил посадку в тылу у немцев, доехав на велосипеде, и «Глазом» изучая что есть, сначала два миномёта батальонного типа встретил. Я их посетил незаметно, но состояние их было средним, давно эксплуатируются, а мне чем новее, тем лучше. Следующий окоп с миномётом был именно этот. Новенький полковой стоял. Так что боевым артефактом уничтожил расчёт, восемь солдат, дальше убрал трубу и диск подноса в хранилище, а следом и мины, убрал все снаряжённые, двадцать штук, и дальше, отойдя от окопа к складу боепитания, уже вскрывал ящики и снаряжал мины. Стоит пояснить. Вообще полковой миномёт в транспортном положении почти полтонны весит, но в боевом, уже облегчённый, его вес двести восемьдесят килограмм, что не может не радовать. Больше мин возьму. Я у немцев забрал плавающий танк, боеприпасы у нему и топливо, плюс автомобиль. Оставил всего две с половиной тонны для миномёта и мин. Так что остальное заполнил именно боеприпасами. С учётом что одна снаряжённая мина, с пороховыми зарядами, весит от тринадцати до пятнадцати килограмм, а я брал осколочные и осколочно-фугасные, то смог набрать двести семь мин в запас. Солидно, как я думаю.

Что по калибру, то вот что, я решил. Глупо иметь орудие с небольшой дальностью, когда, владея «Глазом» можно бить прицельно на максимум. У этого миномёта это шесть километров. Пусть он будет. В общем, последняя снаряжённая мина, двести восьмая, не ушла, так что достал свои вещи, как раз мине место входило, и двинул к нашим. До рассвета часа три, успеваю. Не просто успел, а проник в штаб пехотного полка Вермахта, украв все документы и карты, а также полковника, командира полка, что два вещмешка с картами и нёс, у меня в хранилище места не было. Связал его, кляп в рот, и вот как мула использовал. Ничего, колол в задницу остриём ножа и тот быстро перебирал ножками. Сам полковник тучный, даже скорее толстяк, форма пошита по индивидуальному пошиву. Да у него живот свисает чуть не до колен, я эту тушу на себе не уволочу, сто пятьдесят кило. Так что пускай сам перебирает своими толстыми и короткими ножками. Часовых и наблюдателей на передовой линии Девяносто Девятой стрелковой дивизии, где решил

выйти к своим, меня тут знали, я прошёл незаметно, как и у немцев. Я у противника боевым артефактом пользовался, умертвив по пути почти две сотни солдат и офицеров. Штаб полка тоже. А этот полк венгерский, а что те творили в наших территориях, просто ужас. Вот, даже комфронта Ватутин, наслушавшись, приказал в плен мадьяр не брать. Правильный приказ. Было бы больше времени, от полка бы я ничего не оставил, но торопился. Светало. Вышел к штабу полка, подняв там всех. Меня тут же в штаб дивизии с ценным призом. С полковником разведка и штабные работали, а со мной особисты. Нормальные парни, я со многими давно на ты был. Сначала устно сообщил как меня похитили, как бежал и до своих добирался. Вон, командира вражеского полка взял в плен с запасом ценных документов, их уже изучали. Комдив не мог не воспользоваться такой ситуацией, уже рассвело, я написал рапорты, так что с охраной проехался по позициям, нанося данные по противнику на карту. Всё что видел нанёс. Так что артиллеристы дивизии стали по ним работать, а дивизия готовилась дальше наступать. Я же недолго в дивизии задержался, сегодня двадцать второе июня, утром вышел к своим, а в обед, как раз вернулся из поездки за разведданными, пищу принимал, меня уже приказным порядком дёрнули в тыл. Куда не знаю, тут всё через Особый отдел дивизии шло.

В этот раз мимо аэродрома истребительного полка, что почти стёрся за время воздушных боёв, мы не проехали. Меня сами особисты везли с охраной бойцов из комендантской роты. Там уже ждал самолёт, одномоторный, с высоким расположением крыла, на семь пассажиров. Кроме лётчика никого не было. Впрочем, командир авиаполка, попросил взять дополнительных пассажиров и почту, раз всё равно в тыл летим, не отказали ему, и вот так взлетев, направились в тыл. Я большую часть пути банально проспал, всё-таки сутки на ногах, да ещё попросили помочь с проведением разведки. Комдив торопился, понимая, что меня скоро дёрнут в тыл. Не отказался, так что нагло дрых, пока не сели на аэродроме Киева. Сам я был в своей полевой форме, при наградах, фуражку мне новую в дивизии подарили, ту что у расстрелянной колонны потерял, я так и не нашёл. При мне мои вещи, шинель. Шашку убрал в хранилище, документы сохранил, своё удостоверение. В штабе полка мне выдали направление на Москву, филькина грамота понятно, но хоть что-то. Ещё по наградам, комдив за полковника-мадьяра, что я им подарил, особенно за документы добытые, приказал штабным написать на меня представление. На Звезду Героя. Я пытался объяснить, что это бесполезно, мол, в верхах костьми лягут, но награды мне не видать, это с сорок второго повелось, но тот упёрся как баран. Я даже предложил дать орден «Красной Звезды», которые у того в запасе были, и мне достаточно. Про барана я уже сказал, упёрся. Нет, спасибо конечно, но хрень это всё. Всё равно «Красную Звезду» дадут, спустив до неё. Просто ждать придётся от нескольких месяцев до полугода, пока разродятся, это если ещё не потеряют наградной квиток, а тут сразу бы получил.

На военном аэродроме у Киева пришлось погулять в стороне, пока заправляют машину, техника безопасности этого требует. Обоих лётчиков уже забрали, как и мешки с почтой. Один лётчик тяжело ранен был в бою, смог довести машину до аэродрома и сесть, его на носилках везли, а второй травмирован при неудачной посадке. Их сразу в госпиталь, машина ждала, знали кого везут. Как заправились, снова поднялись в воздух и к столице полетели, причём, салон полный, попутные пассажиры, снова мешки с почтой и все места заняты. А я спал.

На всём пути было чистое небо, поэтому добрались без происшествий, время было восемь вечера, когда я, потягиваясь, и разминаясь, стоял у крыла самолёта. Пассажиры уже покинули машину, два бойца ожидали, забрать почту. Тут ко мне и подошёл неизвестный майор госбезопасности.

– Майор Одинцов?

– Это я, - закончив делать приседания, кровь по венам побежала, подтвердил я.

– Попрошу ваши документы.

Тот изучил моё удостоверение, и велел следовать за ним, мол, его за мной послали. Ну уж нет, попросил его предъявить документы. Тот не возражал. Ну не знаю, вроде настоящие. Так что мы прошли к новенькой чёрной «эмке», и шофёр, боец НКВД, повёз нас куда-то в город. Ну да, можно было и не гадать, после сорока минут езды, остановились у здания, известного как Лубянка. Куда ещё меня могли привезти? Не удивлён. Хотя знаете, не против, узнаю, что там с Тальковым. Да и чернобровой тоже. А что, особисты Девяносто Девятой стрелковой дивизии не в курсе. Они сразу передали моё сообщение дальше, но понятно им никто не докладывал, что там с майором-предателем дальше было. Дальше пока оружие сдавал, тут такое правило, вещи личные оставил, вещмешок с шинелью, и поинтересовался у помощника дежурного, что всё принимал:

– Мы с вами нигде не встречались? Лицо знакомое. Вспомнить не могу.

– Не припомню, - пожал печами молодой старший лейтенант.

Тот майор, что меня привёз, сам же и сопроводил лично в кабинет к знакомому полковнику. А он меня в сорок первом и сорок вторых годах допрашивал, вёл личное дело, да с секретным оружием тоже. Всё ещё полковник? Думал, генерал давно.

– Привет, полковник, давно не виделись. Чего не генерал?
– спросил я, подходя к стулу.

– С сорок второго не виделись, а всё такой же наглый и чинопочитание отсутствует.

– Я же говорил, как вашего брата не люблю. После тех действий зимой сорок первого. Так что и послать не постесняюсь.

– Давай рапорты, - протянул тот руку.

Я не стал доставать из планшетки конверт, просто снял саму планшету, не моя, и протянул её хозяину кабинета. Это от особистов моей бившей дивизии, тут и мои рапорты, и их доклад по пленному полковнику-мадьяру. А сам полковник вскрывать конверт не стал, а встал из-за стола, и велел мне:

– Идём.

Мы вдвоём поднялись на этаж выше, тот майор, что меня привёз, куда-то пропал, и прошли в приёмную наркома. Полковник без спросу отрыл дверь, потом вторую, и мы прошли в кабинет Берии. Секретарь, и несколько человек, что ожидали в приёмной, промолчали.