Офицеры и джентльмены
Шрифт:
Два других солдата, хромая, направились в лазарет. «Наверное, они тоже из четвертой роты», — подумал Гай. Он помнил только алебардиста Шанкса из-за его медленного вальса.
— Ну что ж, «дядюшка», заходите и рассказывайте, чем могу быть полезен вам.
— Я хотел бы знать, полковник, нет ли чего-нибудь такого, в чем я мог бы быть полезен вам?
— О, конечно, конечно! Попробуйте обеспечить горячий обед для батальона, для меня — ванну, артиллерийскую поддержку и несколько эскадрилий истребителей. Это, пожалуй, все, в чем мы нуждаемся сегодня утром. — Полковник
— Сию минуту будет здесь, сэр.
Алебардист Гоулд — старый знакомый со времен Мэтчета, когда он доставил чемодан Гая со станции, еще до того как возник вопрос о поступлении Гая в алебардисты. Он широко улыбался.
— Доброе утро, Гоулд, не забыли меня?
— Доброе утро, сэр. С возвращением вас в батальон.
— Винца сюда, — приказал полковник Тиккеридж. — Вина для нашего гостя из вышестоящего штаба!
Это было сказано с величайшей сердечностью, но после более теплых приветствий солдат от этих слов слегка веяло холодком.
Гоулд поставил на стол кувшин с вином и к нему подал галеты и мясные консервы. Пока они пили и ели, полковник Тиккеридж рассказывал майору Эрскайну:
— На левом фланге довольно оживленно. Взвод де Саузы подвергся сильному обстрелу. К счастью, с нами оказался грузовик, чтобы возвратить туда огневые средства. Мы задержались только, чтобы пронаблюдать, как «брен» раздолбал их миномет. Затем направились прямо сюда. Там я подружился с отличными ребятами — ротой новозеландцев, которые появились совершенно неожиданно и попросились присоединиться к нам. Первоклассные ребята!
Этот момент показался Гаю подходящим, чтобы высказать то, что было у пего на уме с минуты встречи с Шанксом.
— То же самое хочется сделать и мне, полковник, — сказал он. — Нет ли у вас взвода, который можно было бы дать под мое руководство?
Полковник Тиккеридж посмотрел на Гая благожелательно:
— Нет, «дядюшка», конечно, нет.
— А позже, днем, когда у вас будут потери?
— Мой дорогой «дядюшка», вы не подчинены мне. Вы не можете в разгар боя начать соваться со своими просьбами о перемещении с должности на должность. В армии, как вам известно, так не делается. Вы служите в оперативной группе Хука.
— Но, полковник, а как же эти, новозеландцы…
— Сожалею, «дядюшка», но это невозможно.
И эти его слова — Гай знал по прежнему опыту — означали окончательный отказ.
Полковник Тиккеридж принялся объяснять майору Эрскайну подробности действий арьергарда. Прибыл Сарам-Смит и доложил, что командос проходят через расположение батальона. Гай последовал за ним на улицу и увидел в облаке пыли задний борт последнего грузовика, увозившего командос в южном направлении. В трех четвертях мили к северу, где рубеж удерживали алебардисты, завязалась небольшая перестрелка из стрелкового оружия и легких пулеметов; изредка слышались разрывы отдельных мин. Гай стоял среди друзей, но чувствовал себя совсем одиноким.
Несколькими часами ранее он был в восторге от своего одиночества. Другое дело теперь. Он — гость из
Но вскоре мрачные размышления Гая прервал бодрый голос полковника Тиккериджа.
— Ну что ж, «дядюшка», приятно было повидать вас. Я полагаю, вы хотите возвратиться к своим товарищам. Боюсь, вам придется идти пешком. Начальник штаба и я собираемся еще раз объехать роты.
— Можно мне с вами?
Полковник Тиккеридж заколебался, потом сказал:
— Чем больше, тем веселей. — Когда они тронулись, он спросил о новостях из Мэтчета. — Вы, штабисты, снимаете все пенки. Мы не получали почты со времени отправки в Грецию.
Линия обороны второго батальона алебардистов и роты новозеландцев пересекала шоссе; их фланги упирались в крутые каменистые осыпи, окружавшие долину. Четвертая рота, развернутая вдоль ручья, занимала позиции на краю правого фланга. Чтобы добраться до нее, необходимо было пересечь открытую местность. Когда полковник Тиккеридж и его спутники вышли из укрытия, их встретил шквал огня.
— Ого! — воскликнул он. — Фрицы намного ближе, чем были сегодня утром.
Они бросились под защиту скал и осторожно продолжали движение окружным путем. Когда им удалось наконец спрыгнуть в окоп, их встретил старшина Рокис.
— Они подтянули еще один миномет, — доложил он.
— Вы можете точно засечь его место?
— Немцы постоянно меняют позицию. В настоящее время они пристрелялись по дальности, но экономят боеприпасы.
Полковник Тиккеридж встал и осмотрел в бинокль местность, прилегающую к переднему краю. Позади, в десяти ярдах от них, разорвалась мина; все бросились на землю, и над их головами пронесся град камней и металла.
— У нас нет лишних сил для контратаки, — заявил полковник Тиккеридж. — Вам придется отойти немного.
Во время военной подготовки Гай часто задавал себе вопрос: похожи, ли, хотя бы немного, учения в Пенкирке на настоящие боевые действия? Сходство было налицо. Ни великого побоища, ни стремительного бегства одетых в военную форму масс, ни схваток лязгающих механических чудовищ здесь не происходило; перед ним развертывался классический пример действий батальона в обороне, ведущего бой с легковооруженными и в равной степени измотанными небольшими силами противника. Ритчи-Хук мало сделал для обучения их искусству выхода из боя, однако в настоящий момент действия батальона соответствовали установленной схеме. Пока полковник Тиккеридж отдавал распоряжения, Гай спустился вниз по берегу ручья. Здесь он нашел де Саузу и его поредевший взвод. На голове у де Саузы красовалась живописная повязка; желтовато-бледное лицо под ней выглядело серьезным.