Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Помогите мне вытянуть ногу, — сказал он, морщась от боли. — И дайте кто-нибудь индивидуальный пакет. Рана пустяковая, но боль жгучая, да и кровоточит сильно. И еще положите вот этот кокосовый орех куда-нибудь. — И, устроив на коленях Гая мокрую курчавую голову негра, Ритчи-Хук занялся своей раной.
Гай настолько устал, что так и заснул с трофеем на коленях. Когда катер подходил к борту судна, все разведчики крепко спали. Только Ритчи-Хук, впавший в полубессознательное состояние, изредка стонал и ругал кого-то.
6
— Вы когда будете есть этот кокос, сэр, сейчас или потом? — спросил Гая, подойдя к его койке, алебардист Гласс.
— Сколько
— Ровно одиннадцать, сэр, точно как вы приказали.
— А где мы сейчас?
— Идем в море, сэр, с конвоем, но не в сторону Англии. Подполковник просил вас зайти к нему, как только вы встанете.
— Оставь кокос здесь. Я сохраню его в качестве сувенира.
Усталость все еще давала себя чувствовать. Бреясь, Гай вспомнил все последние события прошедшей ночи.
Он проснулся, когда катер, покачиваясь на волнах, уже стоял у борта судна. Обе его руки крепко сжимали голову негра.
— У нас здесь раненый. Сбросьте нам какую-нибудь петлю, чтобы поднять его.
На борту судна произошло некоторое замешательство, и лишь спустя несколько минут из открытого портика на катер направили луч аккумуляторного фонаря.
— Я судовой врач. Поднимитесь сюда, освободите мне место, и я спущусь вниз.
Гай поднялся по скоб-трапу и вошел через портик в трюм. Судовой врач спустился на катер. Он и его санитары располагали для подобных случаев специальным приспособлением, напоминающим люльку. Приспособление спустили вниз, подвели под бригадира, а затем осторожно подняли вместе с ним наверх.
— Отнесите его прямо в лазарет и подготовьте к операции. Еще раненые есть?
— Нет, только один.
— Меня никто не предупредил, что могут быть раненые. Хорошо, что мы все держим сейчас наготове. А вообще-то сегодняшней ночью мы ничего подобного не ожидали, — проворчал врач так, чтобы его слышал только Гай.
Алебардисты поднялись на судно.
— Все вы действовали очень хорошо, — сказал им Гай. — Теперь можно разойтись. Завтра обо всем поговорим. Спасибо и вам, моряки. Спокойной ночи.
Гай разбудил подполковника Тиккериджа, чтобы доложить ему о результатах операции.
— Разведка проведена успешно, сэр. Один кокос. — Гай положил голову негра рядом с пепельницей на край койки подполковника.
Тиккеридж приходил в себя после крепкого сна очень медленно.
— Ради бога, что это такое?
— Пехотинец колониальных французских войск, сэр. Личного знака на нем, по-видимому, не было.
— Хорошо. Ради всего святого, уберите его отсюда. Поговорим об этом утром. Все вернулись?
— Мои разведчики все, сэр. Один сверхштатный ранен. Носилочный. Его отправили в судовой лазарет.
— Что это еще за «сверхштатный», черт возьми?
— Бригадир, сэр.
— Что-о?!
Гай был абсолютно уверен, что подполковник Тиккеридж посвящен в тайну, что он заодно с бригадиром в намерении сыграть с ним, Гаем, злую шутку. Однако теперь уверенность Гая заметно ослабела.
— А разве вы, подполковник, не знали, что он участвует в операции?
— Конечно, не знал!
— Он, наверное, спрятался в трюме и незаметно пробрался в темноте на катер вместе с другими, предварительно окрасив лицо в черный цвет.
— Вот старый дьявол! Рана у него тяжелая?
— Ранен в ногу, сэр.
— Ну, это еще не так плохо. — Подполковник Тиккеридж, теперь уже окончательно проснувшись, забавно хихикнул, но, видимо вспомнив о чем-то, тут же помрачнел. — Впрочем, эта история чревата неприятнейшими последствиями… Ну ладно, поговорим об этом завтра. А сейчас идите спать.
— А как быть с этим? — спросил
— Ради бога, выбросьте это в море.
— Вы считаете, подполковник, что я могу выбросить ее, не получив санкцию бригадира?
— Хорошо, переговорите с ним, но умоляю, заберите ее отсюда.
— Есть, сэр. Спокойной ночи.
Ухватив голову негра за густые курчавые волосы, Гай вышел из каюты и направился вдоль погруженного в ночную тишину коридора. Встретившийся ему дежурный стюард-гоанец пронзительно взвизгнул и бросился бежать от него, как от привидения. У Гая закружилась голова. Зайти в каюту Эпторпа? Нет. Он попытался открыть дверь с надписью: «Группа оперативного планирования». Дверь не была заперта и никем не охранялась. Все карты и секретные документы были прибраны. Гай положил свою ношу в ящик для входящих документов на столе бригадира и, снова почувствовав сильную слабость, возвратился в свою каюту, сбросил с себя окровавленную рубашку, вымыл окровавленную грудь и руки и заснул мертвецким сном в ту же секунду, как только коснулся головой подушки.
— Ну как наш бригадир, подполковник? — спросил Гай, войдя в канцелярию батальона.
— Пребывает в очень хорошем настроении. На него все еще действует наркоз. Спрашивал, где его кокос.
— Я положил его на стол бригадира.
— Лучше отнесите прямо ему. Он сказал, чтобы вы зашли. По его словам, вы действовали вчерашней ночью очень даже неплохо… Да, весьма неприятная история…
Гай, разумеется, ожидал поздравлений в несколько иной форме.
— Садитесь, «дядюшка», — продолжал Тиккеридж, — вы пока еще не обвиняемый.
Гай молча сел. Подполковник Тиккеридж ходил из угла в угол по ковру.
— Любому из нас возможность получить орден представляется один-два раза за всю жизнь, — снова начал он рассуждать вслух. — Некоторых такая возможность обходит вообще. Вам она представилась вчерашней ночью, и вы действовали отлично. По всей справедливости, я должен был бы сейчас составить ходатайство о награждении вас военным крестом. Вместо этого все мы оказались в весьма затруднительном положении. Я прямо ума не приложу, что дернуло нас вчера вечером поступить таким образом. Мы ведь даже не в состоянии держать это дело в секрете. Если бы об этом знал только батальон, мы могли бы попытаться кое-что предпринять, но теперь ведь на всем судне только и разговору, что об этом. Попробуй-ка предприми что-нибудь в таких условиях. Если бы бригадир не был ранен, мы еще смогли бы как-нибудь оправдать вас. Не в меру, дескать, старательный молодой офицер… Пожурить его, да и дело с концом. Но коль скоро он ранен, придется посылать донесение по медицинской линии и назначать расследование. Такие вещи в его возрасте просто не могут оставаться незамеченными. Если бы я имел хоть малейшее представление о замысле бригадира, то наверняка отказался бы от сотрудничества с ним. По крайней мере, сейчас я совершенно уверен, что должен был отказаться. Да и для капитана все это может обернуться не очень-то хорошо. А что касается вас, дело совсем никуда не годится. Разумеется, вы выполняли приказ старших. С формальной точки зрения вы невиновны. Однако все это дело ляжет на вас темным пятном. Теперь всю жизнь при первом упоминании вашего имени всегда найдется человек, который наверняка спросит: «А не тот ли это парень, который подмочил свою репутацию в Дакаре в сороковом году?» Впрочем, по-моему, это еще полбеды. Дело не только в этом. Вас ведь наверняка исключат из алебардистов, и ваше имя уже не появится в их списке, так ведь? Ну что ж, ничего не сделаешь, берите голову и пойдемте к бригу.