Офсайд
Шрифт:
Я задремал.
Через облака сна я почувствовал на своей щеке мягкое прикосновение кончиков ее пальцев, затем они прошлись по челюсти и зарылись в волосы. Я был уверен, что простонал, перекатившись на бок, и открыл глаза.
Это был не сон.
– Привет, – сказала Николь. Она втянула губу и нервно посмотрела по сторонам. – Я стучала, но ты не ответил. Я, э-э… У меня по-прежнему были твои ключи, поэтому я пришла, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Со мной все хорошо, – солгал я.
Она
– А со мной нет, – ответила она.
Блядь.
Теперь, когда она снова была тут, и воспоминания о том, как она лежала рядом со мной, были самыми важными в моей голове, а то, что произошло пару часов назад, уже не имело такого большого значения. Она была здесь. Она вернулась. Даже несмотря на то, что я был задницей и сказал ей не делать этого, она все же вернулась.
– Прости меня, – сказал я. – Я не хотел… срываться на тебя.
Губы Николь изогнулись в легкой улыбке, но в глазах все равно была грусть.
– И ты меня прости, – сказала она, поглаживая пальцами меня по щеке. – Знаю, что вот так сбегать… ну, это было грубо. Я не знала…
Она вздохнула и встряхнула головой.
– Почему тебе нужно было так срочно уйти? – спросил я.
Николь положила руку мне на плечо и потерла там кожу. Я почувствовал себя лучше.
– Некоторые истории не принадлежат мне, чтобы я могла их рассказать, – мягко сказала она. – Я спросила… ну, разрешения рассказать только тебе, но… – Она тяжко вздохнула. – Что ж, Томас, у тебя есть довольно определенная репутация.
– Полагаю, я не могу с этим поспорить. – Я попытался слегка улыбнуться, но мне по-прежнему не нравилось, что она говорила. Похоже, быть царем горы не всегда хорошо. Я посмотрел на нее с надеждой. – И ты даже не можешь сказать мне, кто такой этот Тимми?
Николь отрицательно покачала головой.
Так как я в основном был сконцентрирован на футболе, первой мыслью было, что это вратарь Тим Ховард. Его образы на страницах журнала ESPN «The Body» промелькнули у меня в голове. Он был высоким, мускулистым и одним из лучших вратарей в мире. Я подумал о том, как моя Румпель сбегает от меня, чтобы быть с ним, и сердце будто сжали в кулак. Вопрос, ответ на который я не хотел знать, сорвался с моих губ без предупреждения.
– Ты… ты и с ним встречаешься?
Николь рассмеялась. Она прикрыла рот рукой и рассмеялась еще сильней. Я сощурил глаза, глядя на нее, так как не думал, что во всем этом дерьме было хоть что-то смешное, но она лишь продолжала смеяться, пока у нее из глаз не брызнули слезы.
– Хм… нет, Томас, я определенно не встречаюсь с Тимми, – снова захихикала она, но затем посмотрела на мое лицо и должно быть увидела, что для меня в этом не было ничего смешного.
Я перекатился на живот и приподнялся на оба локтя, уставившись на золотое покрывало на моей кровати.
–
Что ж, от этого я бы в любом случае не перестал беспокоиться.
– Что это? – спросила Николь, потянувшись через меня, чтобы ухватить за лист, который я прятал за собой.
– Ничего! – сказал я и перехватил его, но было уже слишком поздно – она его уже увидела.
– Это ты нарисовал? – спросила Николь.
Я прижал лист к груди, чтобы она не смогла его разглядеть, но, очевидно, что она уже увидела достаточно, чтобы все понять. Я почувствовал позывы к рвоте.
– Там нарисована я? – спросила она. Ее глаза выражали нежность, и я почувствовал, как все мое нежелание вместе с наилучшими побуждениями тают на глазах. – Дай посмотреть.
Я протянул ей листок.
– Он еще не закончен, – тихо сказал я.
Она переводила взгляд с меня на бумагу, затем снова на меня и вновь на листок.
– Томас… это… – Она остановилась и снова взглянула на рисунок. – Он невероятный.
– Он всего лишь на тетрадном листе, – ответил я, – и у меня нет нужного карандаша и растушевка пока неправильная и…
– Он прекрасен, – сказала она, склонилась ближе ко мне и наклонила голову в строну под неудобным углом, чтобы добраться до меня. Она посмотрела мне в глаза, прежде чем медленно придвинуться и коснуться своими губами моих. Как по мне, это было слишком мимолетно, но даже при такой лаконичности, вся злость, что я испытывал по отношению к ней, испарилась.
Я сдвинул руку и накрыл ладонью ее щеку, вновь притягивая к себе. Я снова поцеловал ее губы, а затем прошелся поцелуем вдоль ее скулы.
– Я рада, что меня во тьме не видно, – процитировал я, – Мне стыдно превращенья моего81.
Я почувствовал, как она улыбнулась, и отстранился, чтобы снова на нее взглянуть, с радостью обнаружив, что она была более расслабленной. Глядя на нее, я даже не мог понять, отчего так разозлился. Может, это всего лишь потому, что она уходила, а мне не хотелось ее отпускать.
– Ты прекрасна, – сказал ей.
Ее улыбка стала более искренней и менее печальной.
– Ты ужинал? – спросила она, и я был рад сменить тему.
– Неа, я вроде как заснул вместо этого. Хотя уже довольно поздно.
– Я пригнала назад твою машину, – сказала она.
– Я догадался.
– Прости, что так набросилась на тебя, – сказала она. Вот тебе и сменили тему. Она теребила низ моей футболки и видимо поняла, что вновь вернулась к той же теме, так что снова ее сменила. – Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь приготовила?
И она еще сказала, что это я взрываю ей мозг.
– У нас здесь не из чего готовить, – напомнил я.