Огненная арена
Шрифт:
— То-то и оно, — удрученно проговорил Нестеров. — А то бы мы давно подбросили листовочек в их аулы.
— Слушай, Иван, ну кого еще ждем! — донесся голос Вахнина. — Кажется, все в сборе.
— Все, говоришь? — Нестеров обвел взглядом собравшихся. — Ну тогда начнем… А начать я хотел бы с того, что с каждым новым днем наши революционные ряды пополняются новыми боевыми товарищами… И великий праздник труда встречаем мы тесно сомкнутыми колоннами, с музыкой и развернутыми знаменами…
— Эка, куда хватил! — засмеялся Романчи.
— Да я что, только о себе, что ли? Чудак человек! Я же вообще, о Европе и так далее. Наши европейские братья-рабочие сегодня проходят по улицам городов и сел, наполняя ужасом и трепетом сердца эксплуататоров-кровопийц и грабителей!
Нестеров перевел дыхание, и только было начал следующую фразу, как сидевший выше других, на склоне, Андрюша Батраков крикнул испуганно:
— Иван Николаевич, казаки! Или жандармы… Посмотрите!
Сидевшие кучно перед Нестеровым рабочие мгновенно вскочили. Некоторые полезли вверх, на открытое место.
— Куда?! — остановил их Нестеров. — А ну, назад!
Рабочие остановились. Замерли, прислушиваясь: что там такое случилось.
— Сюда идут, — с прежним испугом проговорил Андрюша. — Наверное, кто-то опять выдал нас.
Нестеров вылез на пригорок: со стороны городской полуразваленной окраины двигалась солдатня — человек тридцать или сорок, а может, и побольше.
— Романчи, Ратх — к лошадям быстро! — распорядился Нестеров. — Вячеслав, достань карты, начинайте играть в очко… Деньги на кон! Водку тоже поставьте… Закуску!
— Ну, стервы! — выругался Шелапутов, глядя на приближающихся солдат. — И как им удается вынюхать?!
— Но маевка же сегодня! — возразил ему Вахнин. — Все казаки сейчас на ногах. А они-то знают, что социал-демократы обычно собираются в балках да оврагах. Я давно предлагаю перенести все сходки в пески, в сторону аула Анау.
Солдаты тем временем подошли ближе. Вот уже стало видно: идут без оружия. Шагающий впереди поднял в знак приветствия руку и прокричал:
— Генацвале, свои мы!
— Вахнин, Асриянц, ну-ка, пошли со мной, — пригласил Нестеров и двинулся навстречу солдатам. — Кто такие? — полюбопытствовал он.
— Кацо, свои, — ответил испуганно горбоносый, с черными усиками, грузин. — Свои мы! А вы тоже испугались? На маевку мы. Нам нужен Нестеров.
— Не по тому адресу! — все еще опасаясь подвоха, ответил Нестеров. — Если хотите сыграть в очко — пожалуйста.
— Кацо, нам сказали, маевка — на Асхабадке, — со злостью проговорил солдат. — Там, мол, найдёте Нестерова.
— А откуда вы знаете Нестерова?
— От кизыларватцев знаем… От Батракова.
— Ну с этого бы и начинали, — облегченно вздохнул Иван Николаевич. — Я и есть Нестеров.
— А я — Метревели, — назвался солдат. — Мы организовали группу эсдеков. Держим связь с кизыларватским железнодорожным батальоном… А там нам говорят: «Вам надо связаться с Нестеровым и на правах автономии войти в асхабадскую РСДРП!»
— Ясно, — сказал Нестеров. — Давайте шагайте, продолжим разговор.
Прошло ещё с полчаса, прежде чем рабочие успокоились и познакомились с солдатами Первого Закаспийского железнодорожного батальона. Когда все вновь уселись, Нестеров обратился к собравшимся:
— Кровью борцов за народное дело обильно политы нивы пахарей и улицы городов. Их святая кровь и стоны павших товарищей взывают об отмщении! Напоминают о святом долге довести до конца правое дело освобождения нашей многострадальной родины! Сила в вас самих! Сила в вас несокрушимая, только вы еще не осознали ее!.. Помните, товарищи, что мы ничего не теряем в этой борьбе, кроме своих цепей, а завоюем целый мир!
— Да здравствует Первое мая!
— Да здравствует социализм!
— Да здравствует 8-часовой рабочий день!
— А теперь, товарищи, прошу высказываться, — закончил он, садясь рядом с Метревели.
Начались выступления. Сначала говорили деповцы, потом выступил от организации РСДРП батальона Метревели.
— Как тебя зовут-то, парень? — спросил Нестеров, явно растроганный речью Метревели, назвавшего солдат пролетариями в военной робе.
— Ясоном меня зовут, — отозвался тот. — Я грузин, из Тифлиса.
— Сколько у вас партийцев?
— Двенадцать человек.
— Завтра же выбери время и найди меня. Зайдешь в редакцию газеты «Асхабад», спросишь, там скажут, где я.
— Хорошо, товарищ Нестеров…
Суд над группой Стабровского проходил в офицерском клубе, при закрытых дверях: в судебный зал были допущены лишь избранные лица — высшие чины областной канцелярии, асхабадского уезда, прокуратуры, полицейского управления. Что касается общественности, то в зал удалось проникнуть лишь редакторам двух газет «Закаспийское обозрение» и «Асхабад». Толпы народа, собравшиеся у входа в клуб, тщетно пытались попасть в зал: вход и окна охранялись военной стражей.
Среди любознательной публики особо выделялись армяне, Не менее сотни парней в белых рубахах с кручеными поясками, в бархатных куртках и плисовых штанах толпились вокруг свидетеля Арама Асриянца, которого по праву считали первым другом Людвига Стабровского.
Суд начался в десять утра и лишь к двум часам дня, когда некоторые присутствующие на суде стали выходить на перекур, стало известно, что обвиняемые всё отрицают и беда лишь в том, что есть показания свидетеля Мартыненко, который, якобы, собственноручно от Хачиянца получил прокламации.