Огненная арена
Шрифт:
— Граждане, освободите пути! Граждане, освободите дорогу — подходит пассажирский поезд «Ташкент — Красноводск»!
Нестеров, Вахнин, Гусев и еще ряд товарищей давно ждали прибытия «ташкентского». С его прибытием должно было остановиться все движение на Среднеазиатской железной дороге.
Паровоз, выбрасывая черные клубы дыма из огромной трубы, медленно, словно крадучись, подтянул пассажирский состав к перрону и остановился. Проводники отворили двери тамбуров. Приезжие вышли из вагонов. Машинист с помощником только было хотели заняться заправкой паровоза углем и водой, как вдруг услышали властный голос Нестерова:
— Слезайте, товарищи! Дальше пути нет. Все железные дороги России бастуют. Объявлена забастовка и на нашей, Среднеазиатской.
— Что так? Аль без нас не могут обойтись?
— Слезай, тебе приказывают! — вмешался Вахнин.
— До чего ж все грамотные, суки, — выругался Шелапутов. — Шагу без пререкания не могут сделать. Слезай, коли приказано!
— Да мы что, — растерялся машинист. — Мы, пожалуйста.
И тут донеслись крики: «Солдаты! Солдаты идут!» Толпа с перрона попятилась на привокзальную площадь, образовав коридор, и в нем появились бегущие с винтовками солдаты. Впереди них семенил, держась за кобуру, полковник.
— Вот, сволочи! — выругался Шелапутов и поднял с дороги камень.
— Не смей! — остановил его Нестеров.
— В чем дело? — выхватив револьвер, грозно спросил полковник. — Кто вам дал право останавливать поезд?
— Спокойней, господин полковник, — ответил Нестеров. — Ну, зачем же сразу за револьвер хвататься! Разве вам неизвестно, что вся власть в области принадлежит забастовочному комитету?
— Узурпаторы! — заорал он. — Глупейшее самоуправство. Я прикажу стрелять, если вы не уйдете отсюда немедленно!
— Господин полковник, поезд не выйдет из Асхабада, — проговорил твердо Нестеров.
— Взять бунтарей! — закричал офицер и заметался, глядя на подступившую к паровозу толпу солдат. — Взять, приказываю!
Солдаты нерешительно затоптались на месте, но ни один из них не поднял винтовки. Тогда полковник наставил револьвер на машиниста и закричал:
— Разводи пары! Уезжай немедля, иначе пристрелю!
Обомлевший машинист бросился к топке. Паровоз зашипел и содрогнулся всем корпусом. Еще секунда, другая и двинется пассажирский.
— Ну, сволочи! — взревел Шелапутов и встал на шпалы перед паровозом. — Вячеслав, Иван! — позвал он. — Становитесь, не пропустим контру. Пусть давят!
Взявшись за руки, забастовщики встали перед паровозом. К этому времени осмелевшая толпа придвинулась к линии и начала оттеснять солдат.
— Огонь! — скомандовал полковник. — Солдаты, я приказываю стрелять в бунтовщиков!
И тут появилась полурота солдат-железнодорожников во главе с Метревели.
— Товарищ Нестеров! — крикнул он. — Да не бойтесь вы! У солдат винтовки не заряжены! Товарищи солдаты, а вы чего таращите глаза? Неужели против своих же рабочих нацелите ружья? Да здравствует социализм, товарищи!
Метревели первым спрыгнул вниз на рельсы и обнял Нестерова. Примеру его последовали и другие. Начались объятия и рукопожатия. Полковник сунул револьвер в кобуру и побежал прочь, ругаясь на ходу. Машинист глупо улыбался и изумленно смотрел на ликующую толпу. Потом слез на перрон и подошел к Нестерову:
— Что же прикажете делать-то?
— Отцепляй паровоз и поезжай в депо!
Машинист вновь поднялся и паровоз дал задний ход. Прицепщик отцепил грузную клокочущую махину от первого вагона и она, свистнув задорно, побежала прочь.
— Ну, вот так-то будет лучше, — удовлетворенно проговорил Нестеров и велел Вахнину: — Вячеслав, иди объяви пассажирам, чтобы не беспокоились особенно. Придется задержаться им в Асхабаде… Пойдемте, товарищи, на телеграф.
Спустя полчаса Нестеров телеграфировал в Чард-жуй, Мерв, затем в Кизыл-Арват: «Движение на железной дороге остановить. Не пропускать ни одного состава. Председатель забастовочного комитета Нестеров». Ответы поступили тотчас. Из Чарджуя сообщали, что вместе с железнодорожниками бастуют речники Амударьинской флотилии и печатники. Мерв сообщил: движение остановлено, забастовочный комитет образован… Из Кизыл-Арвата пришло совершенно необычное сообщение: «Здорово, Иван. Это я — Батраков. Движение остановлено. Но как быть с маленькими станциями? Там нет воды. Чего будут пить люди?»
— Ну, братцы мои! — воскликнул Нестеров. — Кизыл-Арват в надежных руках. — И тотчас продиктовал телеграфисту: «Здравствуй, Иван Гордеич, это я — Нестеров. Но дружба дружбой, а приказ изволь выполнять. Чтобы ни одного поезда ни туда, ни обратно! Понял?» — И вновь ответ: «Не теряй голову, Ванюша, в горячке-то. Надо сделать снисхождение маленьким станциям. Нельзя людям жить без воды».
— Тьфу ты, настырный! — вспылил Нестеров и вышел из телеграфной конторки.
Вахнин, удовлетворенный ходом дел, доложил:
— Думаю, не будешь против: мы экспроприировали личный вагон начальника станции. Там обоснуемся… Там и заседать будем.
— Хорошо… Пойдем туда, — согласился Нестеров.
Вечером в городском саду шумел митинг. Выступали рабочие, студенты, солдаты. По настоянию деповцев, с целью поддержания порядка в городе, были закрыты все питейные заведения и все магазины, кроме продовольственных. Забастовали обе гимназии и техническое училище: занятия прекратились. Солдат Метревели заявил на митинге, что армия никогда не станет стрелять в рабочих. К бастующим присоединились сначала местная артбатарея, а за ней и железнодорожный батальон, решительно отказавшийся от нарядов на паровозы и в мастерские, куда направило их начальство взамен забастовавших машинистов и рабочих…
Генерал Уссаковский, видя, что войска гарнизона вышли из повиновения и заставить их выступить против бастующих ни в коей мере не удастся, закрылся у себя на квартире. Окруженный охраной, он меланхолично отвечал на телефонные звонки подчиненных и не принимал никаких действий. Начальник уезда, полковник Куколь-Яснопольский, видя, что генерал сник, «пробился» к нему в дом.
— Ваше превосходительство, что делается не улицах! — вытаращив глаза, воскликнул он, — А вы пребываете в совершеннейшем спокойствии!