Огненное лето
Шрифт:
— Это рискованно. Здесь еще остались упакованные вещи. Дай ключ. Я запру.
Однако уже через несколько секунд после того, как щелкнул замок, кто-то начал снаружи дергать дверь за ручку. Энн открыла и в темноте узнала Росса.
— Росс? Что ты здесь делаешь? — испуганно спросила она, глядя на разъяренное лицо отчима.
— Я хотел бы знать, что ты тут делаешь по ночам?! — заревел Росс и, отстранив рукой Энн, быстро прошел в кухню. Осмотревшись, он повернулся к ней лицом и схватил за плечи своими сильными, огромными руками: — Тебе здесь нечего делать!
— Тут еще остались кое-какие мои вещи, Росс, — с холодной улыбкой произнесла Энн.
— Господи Иисусе! — с жаром воскликнул Росс, и на его лице вместо негодования появилось выражение страдания. — Все электричество в доме отключено. Сейчас очень поздно. Какого черта тебя сюда принесло? Или непонятно, что пустой, покинутый дом — самый удобный объект для поджигателя?
Ной сделал шаг вперед и положил свою широкую ладонь на руку Росса, все еще сжимавшую плечо девушки.
— Спокойно, Росс. Она здесь не одна.
— Это ничего не значит! — продолжал кипятиться Росс, хотя и отпустил плечо падчерицы, потом сделал паузу и, немного успокоившись, проворчал: — Извините…
— Ну и слава Богу, — облегченно вздохнула Энн. Она не помнила, чтобы отчим когда-либо разговаривал с ней так грубо.
— Нет, далеко не слава Богу! — отреагировал Росс с выражением отвращения на лице. — Совсем не слава Богу!
— Росс, что с тобой? — спросила Энн, тронув отчима за плечо и следя за тем, как он лучом своего карманного фонарика обшаривает кухню.
Росс еще немного поиграл фонариком, помолчал и тихо сказал:
— Я увидел тебя, Энн, стоявшую посреди кухни, несказанно похожую на мать, одинокую, напуганную и беззащитную… Это поразило меня в самое сердце. — Росс обернулся к Ною, но тут же снова посмотрел на Энн: — Происходит что-то непонятное. Нечто такое, чего я не могу объяснить даже себе. Но… У тебя все в порядке?
— Абсолютно, — прошептала Энн и крепко обняла отчима.
Росс энергично покачал головой. Он выглядел крайней взволнованным и удрученным.
— Ты меня не поняла. То, что сейчас происходит…
— …Связано со случившимся десять лет назад? Да? Росс, умоляю, скажи правду! Не надо больше жалеть меня. Ведь дела плохи, не так ли?
— Да, — ответил Росс, печально глядя на Энн и Ноя. — Все еще далеко не кончилось. Ты должна быть очень осторожна, дочка!
— Почему, Росс? — включился в разговор Ной. — Почему этот неведомый поджигатель упорно преследует Энн? Чего он добивается от нее?
Росс прикусил нижнюю губу и отвел глаза, помолчав, сказал:
— Я могу объяснить это только желанием за что-то отомстить.
— Значит, ты все-таки считаешь, что все эти поджоги связаны друг с другом? — спросила Энн, горько вздохнув. — Я знала это. Но ведь тогда его, наверное, легко поймать, тщательно расследовав все случаи, начиная с трагической гибели моей матери брата. Разве нет?
Росс неожиданно громко и грубо рассмеялся:
— Милая моя! Если бы это было так легко!
— Почему же нет? — раздраженно спросил Ной.
— Потому что при расследовании еще той трагедии десятилетней давности мне пришлось перебрать и отмести не одну сотню всякого рода душевнобольных и маньяков. Если на этот раз появился кто-то новый, то придется перебрать и проверить тысячи человек, прежде чем остановиться на ком-нибудь одном.
Ной и Энн переглянулись, вспомнив вывод, сделанный компьютером: «Список подозреваемых завершен».
— Энн, помнишь, в прошлый раз я проверил чуть ли не каждого мужчину на расстоянии ста миль отсюда? Мы точно знали, что это был поджог, совершенный из мести. И все же до сих пор не можем раскрыть то дело! Я довел своих людей, что называется, до ручки. Они работали дни и ночи. А что в результате? Ничего!
— Но ты сделал все, что мог, Росс, — мягко сказала Энн.
— И чуть не загнал себя до смерти этим расследованием. Да и своих людей тоже. Они до сих пор не могут опомниться и злятся на меня. Я их отлично понимаю!
— Но это же их работа, — мрачно сказал Ной.
— В их обязанности не входит работа с ненормальным человеком. А теперь это случилось снова. И вот все они вновь ворчат по поводу моего бесчеловечного отношения к подчиненным. Я боюсь, очень боюсь, что если не буду заставлять их работать, то большинство моих сотрудников прекратят делать вообще что-нибудь. И тогда может случиться еще одно несчастье. И вновь кто-нибудь пострадает. Как тогда, десять лет назад…
— Никто не обвиняет тебя, Росс, в нежелании раскрыть до конца это дело, — сказала Энн. — А если так думает кто-то из твоих людей, то нужно ли их держать на службе?
— Полиция чем-нибудь помогает? — вновь задал вопрос Ной.
Росс рассмеялся грубым, злым смехом.
— Думаю, ты слышал о соперничестве между полицейскими и нашими детективами. Очень часто никто не может точно сказать, чье это дело и кому надлежит его расследовать. Как, между прочим, и в данном случае.
— Здесь нужны были совместные усилия, — сказала Энн с раздражением. — Соперничество при раскрытии уголовного дела — это омерзительно. Ведь главное — найти преступника!
— Зачастую все происходит совсем не так, Энн, — со вздохом заметил Ной. — Детективы противопожарной охраны проделывают всю основную работу, а полицейские только занимаются арестами и пожинают плоды.
— Совершенно верно, — согласился Росс. — Мои люди возмущаются, но ничего не могут поделать. Успешная совместная работа практически стала невозможной.