Огненное лето
Шрифт:
— Нет.
— Даже ни на йоту.
— Может быть, совсем чуть-чуть. — Ной подарил девушке одну из своих редких улыбок. — Но ты по-прежнему будешь для меня постоянным раздражителем. Ведь каждую минуту придется помнить, что тебя надо спасать.
— Спасать?
— Поверь, Энн, здесь никто больше меня не хотел бы, чтобы ты осталась. Но надо подумать и еще кое о чем.
— О чем?
— О пожарах.
— Что конкретно?
— Тебе постоянно угрожает опасность. Во всяком случае, я это чувствую.
Не желая продолжать разговор на эту тему, Энн встала и кивнула в сторону компьютера.
— Над чем ты работал, когда я вошла?
— Не хочешь меня слушать?
Тем не менее он нажал клавишу и вызвал на экран какой-то файл. Энн перегнулась через его плечо и прочитала вслух:
— «Поджигатели». И что ты с этим собираешься делать?
— Ты помнишь, что нам сказал Росс о поджигателе? Что в его департаменте составлен большой, чуть ли не в милю длиной, список подозреваемых лиц. И что в настоящее время по всему этому списку ведется расследование.
— Росс к тому же уверен, что это не был поджигатель-одиночка.
— И не считает, что все последние пожары как-то связаны с поджогом той автомашины, в которой сгорели Джесси и твоя мать.
— Знаю.
Ной кивнул на экран.
— Тогда почему в этом файле указано, что список подозреваемых уже полон? У меня создается впечатление, что они бессильны что-либо сделать, Энн. Неведомый поджигатель отлично знает об этом и продолжает безнаказанно устраивать пожары.
Энн попыталась поставить себя в положение Росса.
— Может быть, он просто не хочет излишне волновать меня? Я и так была напугана до полусмерти!
— Была? Лейверти, рано говорить в прошедшем времени. Мы и сегодня не можем чувствовать себя в безопасности. Ведь этот мерзавец на свободе. Пока никто даже не напал на его след. А он подбирается к тебе!
— Ты что-то имеешь против Росса?
Ной промолчал, но Энн заметила какое-то смятение в его глазах. Она тронула его за руку.
— Сегодня мне надо повидаться с Россом. Он хочет поговорить о том, что делать с домом после реконструкции. Во время разговора я спрошу его и о расследовании. Не сомневаюсь, что он молчит, щадя меня.
— Если я тебя правильно понял, дом будет продаваться?
— Скорее всего, нет. Вчера на балу Росс сказал, что пришел прямо оттуда. Говорил, что долго бродил по всем комнатам, терзаясь ностальгией, которую был не в силах побороть. И под конец сказал, что поскольку дом принадлежал маме еще до их брака, то он должен его у меня выкупить.
— И въехать назад?
— Этого не знаю. Как и того, что он намерен делать сейчас. Правда, не так давно он обмолвился, что хотел бы поехать в отпуск. Куда-нибудь на безлюдный остров. Месяцев на семь.
Энн замолчала, заметив, что Ной ее не слушает, а стоит глубоко погруженный в собственные мысли, и попыталась переменить тему.
— Знаешь, что я придумала? Мы сейчас разденемся догола и займемся сумасшедшим, диким сексом прямо здесь, на этом полу.
Ной бросил на нее пронзительный взгляд и задумчиво сказал:
— Энн, позволь лучше мне пойти на встречу с Россом. А ты пока займешься своей работой. Ведь тебе предстоит создать большой фотоальбом по Калифорнии. Времени же отпущено в обрез. Кроме того, мне надо обсудить с ним и его людьми все детали подсоединения департамента противопожарной охраны к городской компьютерной сети.
— Боже мой, ты не слышал ни слова из того, что я только что сказала! — рассмеялась Энн.
— Разве? Ах да! Действительно!
Ной снова взял ее за руку и усадил к себе на колени. Заигравшая было в уголках его губ нежная улыбка сменилась грубоватой усмешкой. Просунув ладонь под тенниску девушки, он погладил своими грубоватыми пальцами ее грудь.
— Я начну тебя соблазнять, как только вернусь от Росса. Прямо на этом столе.
Последовал долгий, страстный поцелуй. С трудом заставив себя оторваться от ее губ, Ной пересадил Энн на стоявший рядом стул. Затем встал и, насвистывал какую-то популярную мелодию, вышел из кабинета…
Лишь на улице Энн вдруг сообразила, что было воскресенье. Значит, Ной не сможет встретиться ни с кем из сотрудников Росса. Никто из них, как правило, в выходные дни не работал.
Следующие несколько часов Энн работала с фотокамерой. За ней увязался Мартин, и они вместе снимали утесы. Лето было на исходе. Солнце уже не палило, не стояло большую часть дня прямо над головой. Свет был мягким и как нельзя лучше благоприятствовал съемкам.
Мартин расположился поодаль и любовался океаном. Энн оглянулась на него.
— Мартин, а где все-таки может быть Джерри?
Тот не ответил. Энн опустила камеру и подошла к нему.
— Ной, Розмари, Эд и я очень беспокоимся за него… Он ведь еще совсем мальчик, как и ты, и ничего дурного не сделал. А потому заслуживает того, чтобы жить дома под одной крышей со всеми нами.
Мартин уставился в землю и пробормотал:
— Я не знаю, где он может быть…
Жизненный опыт давно научил Энн узнавать ложь. И она поняла: Мартин что-то скрывает.
— Я думаю, что ты говоришь неправду, — очень мягко сказала она. — Но насильно выпытывать у тебя ничего не хочу. Тем более что ты, видимо, связан словом, а хранить тайну, доверенную другом, дело святое.
Мартин с благодарностью посмотрел на Энн.
Она поняла, что затронула нужную струну, и сказала:
— Я очень беспокоюсь за него, Мартин. Если ты увидишь Джерри, то скажи, что мой дом — свободен. Он всегда сможет при нужде им воспользоваться и будет там в полной безопасности.