Огни святого Эльма
Шрифт:
— Хорошо, хорошо, конечно, я отправлюсь, — громко сказала Соня и расплакалась. Она наклонилась и взяла из дрожащих рук больной эту большую раковину на толстой грязной веревке. София оглянулась и заметила, что сзади стоит плачущая полная пожилая женщина с маленькой девочкой на руках, и другие люди. «Они вошли совершенно неслышно, как я их не заметила», — удивилась Соня. На женщинах было какое-то подобие юбок, косынки, причудливые бусы и браслеты. Тела и лица мужчин были ярко раскрашены, они стояли, опустив оружие, копья и ружья. Все смотрели, как Соня надела себе на шею амулет. Айри удовлетворенно улыбнулась. Потом по ее телу пробежала страшная судорога, умирающая громко закричала от боли, ее маленькое тело дернулось, а затем застыло, глаза остались
— Все, выходите скорее вместе с этими людьми, ее дух вышел, и она должна побыть одна, — сказал врач Соне. Дикари потеряли к Софии интерес, они стали скакать вокруг хижины, видимо, производя какой-то ритуал.
Соня с врачом отошли и сели под небольшое раскидистое дерево.
— Эти люди кажутся грубыми и примитивными, но на самом деле они наивные и чистые как дети и не менее нас способны на глубокие чувства, — сказал врач.
Соня кивнула.
— Она очень страдала?
— От желтой лихорадки умирают мучительной смертью.
— Я надеюсь теперь, я не должна остаться здесь и жить вместо нее с ее родными?
— Нет, ее дух ушел, и вы тоже должны уйти.
— Они не могли бы отвезти меня поскорее до заката? Тут недалеко есть такой большой остров, там остановилась наша яхта.
— Да, конечно, — ответил врач.
«Все мои проблемы, в конечном счете, несущественны, — думала Соня, — жизнь имеет ценность сама по себе. Где бы тебе ни пришлось родиться. И разве смерть дочери олигарха или президента является меньшей трагедией, чем смерть этой несчастной девочки? Как несправедливо небо. Айри ничего не видела в своей короткой примитивной жизни, не сделала никому зла и уже умирает в страшных мучениях, а порочные и жестокие люди живут и наслаждаются всем, что есть под солнцем. А, может быть, в таком положении вещей есть некий смысл, как и во всем во вселенной? Но в чем он заключается? Сколько я безуспешно ломала над этим голову!
Наверно, проще не задумываться ни о чем. Не вспоминать об ужасных трагедиях, которые сопровождают жизнь каждого из нас и историю человечества. Сделать хорошую мину при плохой игре, притвориться, будто тебе весело и все хорошо и ты как ребенок не знаешь ни о чем плохом в этом мире и не ощущаешь как тяжело, трудно и больно жить. И все равно хочется верить, что после множества страданий, фальшивых улыбок и терпения невыносимого как зубная боль, можно будет наконец увидеть свет, испытать хотя бы краткие мгновения счастья как капитан при попутном ветре при свете солнца. Но, тем не менее, мы не можем все время быть довольными тем, что имеем и не злиться на окружающих, не предаваться внутренним терзаниям и постоянно пребывать в гармонии с собой. Некая мощная сила внутри нас противостоит этому. Что же это? Зло или конструктивное начало, побуждающее нас к развитию?
И все же как можно отказываться от жизни? Зачем? Ведь я еще столько всего могу увидеть и сделать. А жизнь любого человека, каким он ни был, бесконечно важна независимо от его поступков, достижений, мыслей, происхождения. И даже если все будет плохо, все равно есть что-то, непонятное, необъяснимое, неосознаваемое, что мы так боимся потерять. А, может быть, дело в том, что почему-то живет глубоко в душе неясная надежда, что там впереди непонятно когда все будет хорошо, не смотря ни на что, и поэтому стоит жить. Но у меня в жизни было слишком много ошибок. Если я убийца своего ребенка, я не хочу сделаться еще и убийцей самой себя, — Соня разрыдалась. — Мой ребенок тоже ничего не увидел в этой жизни. И этого уже нельзя изменить. Такого человека, у которого уже была заложена определенная внешность, цвет глаз и волос, уже никогда не будет на земле. «Никогда» — какое страшное слово! Всевышний так жестоко позволил нам совершать непоправимые ошибки. Каким бы был мой ребенок?»
Тут врач отвлек Соню от печальных мыслей.
— Садитесь, я отвезу вас на моторной лодке, это будет быстрее.
Они прошли к берегу. Врач быстро доставил ее к острову, куда причалил Летучий Голландец. По дороге доктор пытался с ней заговорить, но она отвечала односложно, и он решил ее не беспокоить.
— Что-то я не вижу вашей яхты, — сказал он, когда они вышли на берег.
— Не волнуйтесь я позвоню им по мобильному, и они приплывут за мной.
— В любом случае, спасибо вам, — врач улыбнулся, пожал Соне руку и уехал.
Глава 19
Попытка убийства
После того как Соня ушла с корабля, Данила, чувствовавший себя очень утомленным, решил еще немного поспать в своей каюте. Во время этого шторма он как-то особенно беспокоился и переживал. Его мучили разные нехорошие предчувствия, и Даня изредка задремывал. У него в голове проносились разные кошмары. Ему снилось, что капитан превратился в огромную птицу с человеческим лицом. Филипп схватил Соню и куда-то потащил, а все матросы превратились в ворон, которые летели за этой птицей, каркали и кричали: «Отдай, отдай!». То ему снилось, что какой-то черный противный старик с огромной бородой и гнилыми зубами тащит их к борту и хочет скинуть в море. Когда закончился шторм, Даня сказал: «Сейчас я немножко полежу» и сразу же заснул. На этот раз крепко, почти без сновидений. Проснувшись, он услышал голос, который пел под гитару.
«Нам были тропы нипочем Мы шли на страх врагам Он был в отряде трубачом. Он сам просился к нам. Он не был честен, не был смел, Он лгал друзьям не раз, Но на трубе играть умел как ни один из нас. Мы шли под пули ставить лбы, Сквозь холод, дым и зной Как только медь его трубы Звенела за спиной. Он у друзей горбушки крал И хлеб он прятал свой, Но на трубе он так играл, Что мы бросались в бой. Он не был честен, не был смел, Он лгал друзьям не раз, Но на трубе играть умел Как ни один из нас».Данила протер глаза. Он не сразу понял, где находится. Было жарко. Кто-то заботливо открыл дверь в каюту, поэтому туда попадал свежий воздух, и доносились звуки музыки. Потом песня прекратилась. Слов уже не было слышно, только потренькивание на гитаре.
Данила посмотрел на часы. Было около двенадцати дня.
«Вот это да. Неужели я столько проспал?» Сони не было. Она куда-то ушла. Данила вышел на палубу. Он увидел, что корабль причалил к какому-то острову. Белый коралловый песок, яркие цветы, пальмы, еще какие-то экзотические растения с большими листьями. Жаркое солнце и безветрие, непередаваемый резкий запах тропиков. Вдоль берега, сколько хватало глаз, виднелась полоска белого песка, буйная тропическая зелень, и кое-где среди этого зеленого великолепия выделялись высокие черные скалы, вздымавшиеся над морем, словно неприступные крепости. Одна скала возвышалась недалеко от корабля и в ней зияли отверстия пещер.
Данила вообразил, что в такой пещере, наверно, могут быть сокровища, спрятанные пиратами много лет назад. «Вот сейчас я залезу туда и найду серебряные шпаги, шкатулку с бриллиантами, сундук с золотом. Возьмем с собой все это, продадим и откроем международную фирму, я буду ездить на Ламборджини, и все девчонки будут мои. Разве не о чем-то подобном мечтают все взрослые мужчины? Мне кажется, именно об этом. Я проеду мимо Лены, она будет провожать меня восхищенным взглядом. А я сделаю такое лицо, какое было, наверно, у Евгения Онегина, когда он первый раз разговаривал с Татьяной и скажу: «Даже не знаю, стоит ли нам встречаться, мои чувства как-то остыли».