Огонь с небес
Шрифт:
— Что, ко всем чертям, произошло?
— Не знаю.
— Не знаешь?!
— Один человек. Возможно, я его подстрелил. Скорее всего — Воронцов.
— Воронцов?!
— Не ори так. Больше некому. Хорошо то, что он один. Останови.
Они остановились около огромного мусорного контейнера, из тех, которые используются для строительных отходов. Мусоровозы ездили сюда не каждый день, так что контейнеры для мусора тут были именно такими.
— Помоги.
— Ты… рехнулся… — водитель понял, что собирается делать убийца. Тот бросил вытаскивать с заднего сиденья убитого, молча подошел к
— Ты достал меня своими причитаниями! Что ты как баба?! Как будто в Кабуле не убивал!
— Я духов убивал! А ты своих уже мочишь!
— Я его не убивал! Он уже мертв! И ты знаешь, кто его убил. Хуже не будет!
— Ты собираешься выбросить…
— Да, б…ь, собираюсь! А ты думал — как?! Ты думал, что можно сделать такое дело, не замарав своих красивых перчаток?! Во! — Убийца весьма профессионально показал «дулю», принятую в простонародье фигуру из трех пальцев. — Анархисты, когда им надо было, своих только так мочили и в сортире хоронили.
— И чего добились?!
— Так то они. Студенты. Короче — или помогай, или хотя бы заткнись…
Водитель выбрал второе. Молча они перевалили тело в контейнер, закрыли крышку, молча отъехали, как люди, совершившие преступное и предосудительное дело и ненавидящие и себя, и друг друга за это.
Убийца не забыл открыть окна, чтобы проветрить салон и затереть кровь, хотя ее и так было немного, достал из кармана флакончик мужских духов и обильно побрызгал сначала на себя, затем вокруг себя, чтобы заглушить запах в машине…
Когда они выехали на дорогу, по встречке — с мигалками, но без сирен — промчались три полицейские машины. Это значило, что полицейские не знают, скрывается ли убийца или уже скрылся, и потому не желают выдать себя сиренами.
— Останови… — сказал пассажир, увидев пост дорожной полиции.
Водитель притормозил у поста, пассажир вышел навстречу подбежавшему офицеру дорожной полиции, достал свою карточку. Тот вытянулся, козырнул.
— Здравия желаю, господин полковник! Чем могу служить?
— У вас есть связь, братец?
— А как же. Конечно есть.
— Проводи-ка нас. Кто здесь старший по званию, братец? Мы кое-что видели, это может быть очень важно…
Ловить машину было нельзя. Я не знал — разыскивают меня или еще нет…
Едва не став жертвой спущенного на ночь дога, приведя в относительный порядок одежду, через сорок минут я добрался до станции электропоездов Гатчина и дождался электропоезда. На ночных электропоездах люди ездят разные, начиная от падших по внезапной симпатии дам и заканчивая откровенными грабителями и хулиганами, так что в полупустом вагоне я был не самым странным персонажем. Хулиганы тоже были, но на меня внимания не обратили, и правильно сделали…
На Балтийском вокзале, куда прибыла электричка, как и положено, были установлены терминалы, с которых можно было заказать любой билет на любой рейс любого транспорта — очень удобно для путешественников. С такого вокзального терминала я оплатил электронный билет до Верного, а оттуда — до Кабула. Находясь здесь, я ничем и никому не помогу, тем более
Пистолеты я не выбросил в ретираду, а аккуратно положил в ячейку хранения, арендованную на максимальный срок — шесть месяцев. Как дело повернется — знает только дьявол, и возможно, они мне еще пригодятся. А не пригодятся — можно будет вернуться, тихо забрать и выбросить в Неву.
Вышел на площадь, постучал по стеклу ближайшего извозчика — приснул немного. На метро, возможно, и быстрее — но в метро камеры…
— Извольте, любезный… — извозчик быстро пришел в себя, — куда господин ехать изволят?
— В аэропорт, милейший. Да побыстрее. Поторопишься — не обижу.
— Сей секунд, господин хороший. Сей секунд…
Вылетев из столицы Империи самым ранним утром, днем я уже был в Афганистане. В Кабуле…
В аэропорту было все спокойно, но я заметил, что рейс на Баграм (а был и такой, летал небольшой турбовинтовой самолет для специалистов) числится как отмененный. Подходить к администратору и спрашивать о причинах я не рискнул. Вместо этого я вышел на площадь, оглядел полусонных от жары усатых нафаров, кликнул такси и приказал везти в центр. В центре города у нас было что-то вроде секретной базы на территории, рядом с бывшим зданием «Радио и телевидение Афганистана» в охраняемом, так называемом «посольском», квартале. Секретной, конечно, для посторонних, для своих-то секретов не было — просто вывеска на здании обозначала не то, что было на самом деле. Совсем рядом был парк, разбитый на месте взорванного здания МВД Афганистана — он помогал помнить то, что необходимо было помнить каждую минуту.
Конечно же, в этом здании у меня был свой кабинет, как и у всех — только с номером на двери, без присутствия, без секретаря, без адъютанта. Я открыл его своим ключом, закрыл изнутри им же, наскоро проверил — чисто. Открыл сейф, включил машинку для уничтожения бумаг и принялся за дело…
Через какое-то время в дверь постучали.
Оно самое…
Я открыл дверь. Один человек…
Человек был мне знаком, но плохо. Молодой, с бакенбардами по старой моде… почему-то они снова стали входить в моду в последнее время… в форме полковника бронекавалерии… я где-то сталкивался с ним, но мы не были представлены лично.
— Чем обязан? — сухо спросил я, поднимаясь и протягивая руку, но без улыбки.
— Корнеев. Полковник Корнеев.
— А по имени-отчеству?
— Александр Ильич, будьте любезны.
Да… блестят глаза, блестят. Молодой… торжество скрывать не умеет. А надо уметь.
— Мы с вами не представлены, ведь верно?
Молодой человек сел напротив меня.
— Верно. Но у нас есть общие знакомые, поэтому я счет нужным… не искать возможности, скажем так.
— Общие знакомые?