Огонь с небес
Шрифт:
Если удастся предотвратить государственный переворот — я буду прав по определению, ибо присягал Его Величеству каждым своим действием и намерением укреплять Престол. А если не удастся… придется бежать, но мне, увы, не впервой…
За что же нам такое? Может, за то, что мы покусились на мировое господство? Кажется, из Библии — не убоюсь я зла…
Да, и еще. Терпеть не могу, когда Ксению Александровну кто-то называет проституткой, даже царственной. Одного борзописца я исхлестал в свое время за это плетью, а эту мразь, изволите видеть, просто
Первым делом я запер дверь — она запиралась изнутри, как и любые двери в этом здании. Второе — оттащил тело Корнеева в комнату отдыха и, отодвинув от стены диван, перевалил его туда. Третье — я открыл потайное отделение сейфа. Достал оттуда два паспорта, две офицерские книжки, несколько карточек — банковских и офицерского общества взаимного кредита, два пистолета, каждый из которых был чист и куплен лично мной нелегально. Кашида — арабский мужской головной платок, которым можно и лицо прикрыть, полный комплект одеяния пуштуна. Два сотовых телефона, верней, один сотовый и один коммуникатор — ни один из них никак не связан со мной, плюс еще набор предоплаченных сим-карт на всякий случай.
Рукоять того пистолета, из которого я только что стрелял, я протер, а сам пистолет разобрал, снял ствол и сунул в карман, остальное бросил в урну. Ствол выброшу потом, на улице, без ствола ничего не доказать. Больше он мне не нужен, а носить с собой пистолет, из которого только что совершил убийство… помилуйте.
В голову пришла полная сермяжной правды фраза: мятеж не может кончиться удачей, если закончится — его зовут иначе…
Мало кто знал, что из моей комнаты отдыха есть еще одна дверь — в кладовку, в которой держат пылесос и прочие вещи, которые не стоит держать на глазах…
Выходя из здания, я пристроился к довольно большой группе людей и, конечно же, заметил и людей, которые ждали Корнеева. Военная контрразведка. Ремеслу им не мешало бы поучиться — кто же берет на такое дело военный внедорожник? На меня они не обратили внимания… видимо, Корнеев приказал им ждать какое-то время, пока он переговорит со мной, и только потом приниматься за дело. Контрольный срок еще не вышел.
Через несколько минут я уже был на Майванде, полноводной торговой улице — главной улице Кабула. Традиционные дуканы и лавки, где торговали в основном золотом и украшениями, перемежались с бутиками самых известных брендов: вон там, например, — «Павел Буре». В Афганистане обычные часы еще поколение назад были роскошью, поэтому едва разбогатевший дукандор первым делом шел и покупал себе золотые часы.
Иногда даже соломинка может сломать спину верблюду… на Востоке это хорошо понимаешь…
Было больно и горько, осознание того, что на самом деле происходит, грызло изнутри как кислота. Да… вероятно, это моя судьба, от которой не уйти, как ни пытайся. Я до конца жизни останусь один…
У одного из дукандоров я купил еще два телефона. Подмигнул, добавил немного — и обзавелся еще и сим-картами. Здесь их продавали по документам, но, как и многое другое в Афганистане, это ни черта не исполнялось.
Набрал номер. Пошли гудки, сбросил. Зашел в турецкий
— Бир бардак чай…
Через пять минут перезвонили. Звонок дошел до адресата…
— Я слушаю… — напряженный голос Тимофеева. Если все прошло нормально — он уже ушел из места своего расположения и лег на дно, и все его люди тоже, и базы данных — тоже все ушли.
— Как дела?
— Все штатно. Немного поругались с соседями.
— Сильно?
— Я же сказал — немного.
Ни он, ни я, конечно же, не сказали ни слова о своем местонахождении, не назвали ни одного имени, ни одного населенного пункта. Дураков нема.
— Это хорошо. Я тебе перешлю кое-что. Максимум через час. То, что поможет.
— Жду. Как с остальным?
— Все нормально. Нужно продержаться два-три дня. И все.
— Понял. До связи.
— До связи. С нами Бог.
— И за нами Россия.
Набрал еще один номер.
— Да?
— Ташкент.
— Я понял.
— Смотри по сторонам. Отбой.
Араб теперь тоже ляжет на дно. Похоже, началось движение.
Так… кому звонить, кому еще звонить…
Кронштадт!
Я подозвал дукандора. Подмигнул ему и купил еще два телефона с симками. А купленные ранее вернул ему. Здесь все всё понимали.
С одного из телефонов я набрал номер, установленный в Кронштадте. Это был единственный «верняк», который у меня на сегодня был.
Колька Пащенко был из простолюдинов, из простой семьи. Его прадед был в числе тех, кто в пятом году поднял мятеж против Его Величества на броненосце «Потемкин», его дед отличился при взятии Константинополя, а вот уже отец — окончил службу в чине контр-адмирала, командовал линейным крейсером, затем военной базой. Как и меня — Кольку отдали в Нахимовское, он попал в «штабной» экипаж и все время доказывал, кто он такой (чаще всего кулаками). В отличие от меня — он таки закончил Севастопольское нахимовское, но сейчас, насколько я знал, он был в Кронштадте.
Соединили не сразу, линии были перегружены. Еще один признак беды…
— Дежурный… — знакомый веселый, чуть несерьезный голос.
Вот так-так… Я даже не смел возблагодарить Господа за удачу. Дежурный офицер — царь и Бог, пока его не отстранили от дежурства, он имеет право принимать практически любые решения и в его руках — целая военная база. А Кронштадт — это такая твердыня, которую не возьмешь с наскока никакими силами.
— Колян. Это я… — сказал я, не называя своего имени. — Давай по именам.
На моей фамилии, может быть, уже стоит цифровой триггер. А Колян, Сашка… мало ли таких имен на всей Руси Великой…
— Постой-ка… Саша, ты, что ли?
— Я, брат, я…
Пащенко чуть замялся.
— Извини, тут у меня…
Понятное дело.
— Не клади трубку. База в боевой готовности?
— Так точно… — чуть растерянно сказал Пащенко, — внезапная проверка готовности, учения… Выходим в море.
Есть. Значит — они не в заговоре! Флот — не в заговоре! Выходим в море — значит, подальше от столицы, чтобы не иметь возможности вмешаться в борьбу за власть.