Огонь с небес
Шрифт:
На экране была Мария Лихвинцева, молодая и очень привлекательная телеведущая второго основного канала. Одетая в строгий черный костюм с белой блузкой, она была предметом обожания миллионов мужчин Империи. Строгий макияж, сдержанный, но подрагивающий голос…
— И как только что стало известно, количество жертв взрыва в Самарканде снова увеличилось и достигло тридцати одного человека. Только что в больнице скончалась одна из женщин, пострадавших при взрыве. Напомню, что вчера в семь часов одиннадцать минут утра террористы совершили новое чудовищное злодеяние. На сей раз — их целью стал город Самарканд в Туркестане. В результате мощного взрыва, прогремевшего утром в одной из гостиниц Самарканда, погибли на месте тридцать человек, само здание полностью разрушено. Террористов на данный час выявить и задержать не удалось. Вместе с нами в студии товарищ министра внутренних дел по вопросам борьбы с терроризмом, генерал полиции и жандармерии Ибрагим Аль-Бакр.
Камера наехала на горбоносое, спокойное, украшенное седыми офицерскими усами лицо товарища министра.
Каляев нажал на кнопку, отключая звук. Не так давно он мечтал поехать в Санкт-Петербург, найти Лихвинцеву, которая, по слухам, была в размолвке со своим кавалером, и приударить за ней — по-морскому. Сейчас ему было не до этого.
— Я должен был догадаться… — сказал он, — взорвавшаяся машина, изуродованное тело, которое невозможно опознать визуально. Как вы сумели пройти тест на ДНК? Или его не делали?
Гость улыбнулся.
— Проще простого.
— Заплатили?
— Отнюдь. Главное — не то, что, а то, с чем будут сравнивать, верно? Исходный образец, исходная точка.
Подменили образец в библиотеке ДНК, куда сдает образец любой, кто находится на госслужбе — на случай опознания. Это тоже сделать не так-то просто: картотека засекречена и охраняется. Откуда у тебя такие связи, друг? Бывший друг.
— Да, мы здорово ошиблись. Кого вы представляете? Панкратова?
— Панкратов мертв. И Ширази мертв. Без меня — они были бы никем. Один — придурок, которому волей судьбы удалось ухватить миллиардный клад в разгромленном Тегеране. Знаете, что он с ним сделал? Зарыл и трясся над ним, как старуха, продав всего несколько камней. Он не более чем идиот, причем жадный идиот. Попробовал бы реализовать камни без меня — попался бы. А Ширази — просто хаваладар, которому повезло, но который так и остался грязным хаваладаром, не видящим дальше собственного носа.
— Так вы сейчас сами по себе? Или нет? Адмирал Воронцов тоже с вами?
Гость расхохотался.
— Перестаньте. Князь Воронцов создал меня тем, кто я есть. Многому научил. Он гениальный человек, скажу это без зазрения совести. Единственный известный мне военный, который вышел далеко за рамки своей профессии. Но у него есть два недостатка. Первый — он слишком тесно связан с Августейшей семьей. А второй — он слишком любит Россию, ту, какая она есть. А врач не должен любить пациента. Он должен его лечить, при необходимости причиняя боль. И пациенту — неважно, сколько мы причиним ему боли. Главное то, чтобы он верил, что это — к его же благу.
— И ко благу России вы спровоцировали переворот в Петербурге. За это придется отвечать.
Гость никак не прокомментировал высказывание.
— И если вы полагаете…
— Мы ничего не полагаем, господин Каляев, — сказал гость. — Представление о наших возможностях вы уже имеете, как и о нашем уровне доступа к самым верхам, к механизму принятия решений. Вы знакомы с протоколом Эпсилон?
— Слышал… — процедил сквозь зубы Каляев.
— В данном случае никто не будет отвечать, потому что именно этот протокол был задействован. Никаких следов не осталось. Знаете, как говорится, вам остается только выбрать: по ту сторону ствола вы или по эту?
— Вам не кажется, что за то, что произошло в Санкт-Петербурге, придется отвечать? И я вовсе не желаю — садиться с вами в одну лодку.
— А что, собственно, произошло? Несколько придурков, которые возомнили, что они сильнее, чем они есть на самом деле, зарвались и устроили нечто, напоминающее мятеж. Я говорю «нечто напоминающее», потому что мятежи так не устраивают, мятеж — это совсем другое. Они ответят за содеянное.
Ох, византийцы!
Они просто подставили группу из Санкт-Петербурга. Заставили их поверить в то, что у них что-то получится. Что в армии существуют могущественные силы, которые только и ждут сигнала — как декабристы в тысяча восемьсот двадцать пятом. Заставили их выступить — без малейшего шанса на успех. И государственная машина их просто раздавила…
Если ты знаешь, что в будущем нечто произойдет, и ты никак не можешь этому помешать, можно сделать вот что: поставить события под контроль. Если не можешь подавить мятеж — возглавь его. Именно это они и сделали — спровоцировали петербуржцев на выступление, которое совершенно не было готово.
А вот с ними — они поступили по-другому.
Есть еще один прием: если хочешь уничтожить своего врага — сделай его сильным, но сделай его сильным преждевременно. Заставь его загордиться и совершать ошибки. Привлекать внимание. Создай ситуацию, при которой остальные сочтут преждевременно усилившегося угрозой и выступят против него.
Вот так они сделали с Панкратовым и теми, кто стоял над ним. В будущем они могли быть серьезной силой. У них был деньги — свои, и притом огромные деньги. У них была вооруженная сила и связи с людьми, которые не задают вопросов дважды. Но они стали сильными преждевременно — и все выступили против них.
Теперь и его очередь.
— Что вы от меня хотите? — в упор спросил Каляев.
— Содействия. Видите ли, так получилось, что в ваших руках здесь, на этой базе, находится некая Анахита, бывшая царская фаворитка. С двумя детьми. Если вы передадите ее нам, будем считать, что мы договорились.
Чего ожидал Каляев — так только не этого.
— Зачем она вам?
Гость лукаво подмигнул.
— Так и быть, скажу. Лично мне — она никоим образом не нужна. И ее дети тоже. Проблема в том, что они — незаконнорожденные от Николая Третьего. Пока есть возможность, их надо уничтожить.
— Уничтожить детей? Этому вас тоже научил Воронцов, а, господин Талейников?
Талейников, бывший министр финансов Персидского края, занявший эту должность в двадцать семь лет, потом и генерал-губернатор, потом министр финансов в бывшем Афганском королевстве, погибший в Кабуле в результате теракта, покачал головой.