Огонь с небес
Шрифт:
Это не про тюрьму. Верней, не только про тюрьму.
— Чья работа?
Рабочие, подняв на специальных козлах огромного медведя, сноровисто, в несколько ножей-шкуродеров снимали шкуру.
— Господин фельдмаршал постарался.
Фельдмаршал Раевский, тяжело, шумно дышащий, сильно постаревший за последнее время, но все еще крепкий, кивнул головой.
— Крепкий попался… — проскрипел он, — три раза стреляли…
— На кровях еще не пили?
— Какое там…
— Наливайте.
— А штрафную, граф?
— Оставьте… только с самолета, развезет.
Еще двое, обслуживающих стол, сноровисто разбулькали в рюмки кристальную как слеза «Шустовскую».
— Хох! Хох! Хох! [60]
— Нет… все-таки хорошим мужиком был Панкратов…. м-м-м… верным. На посту, считай, погиб.
— Своими бы руками этого гада…
— Настанет время, доберемся и до него. До всех доберемся…
— На кого он все-таки работает?
Фельдмаршал уставился на собеседника, разжевывая свежеподжаренный кусочек вырезки.
60
Приветствие удачливому стрелку, пришло из Германии.
— Ты что, дурак? Он же с Ксюшкой… амуры там у него. Я помню, еще батюшка… свет-Александр Александрович, царствие ему небесное… этого хлыща от двора удалял…
— Удалил…
— А что? И удалил! Позор-то какой — великая княжна не замужем, и в положении…
— Ну, род Воронцовых знатный…
— И похоронят с оркестром.
Фельдмаршал уставился на собеседника светлыми, выцветшими глазами.
— Ты это. Не вздумай. Без меня — ни шагу!
— А что?
— А то! Мал еще решать, понял! Уже устроили дел — не разгребешь. Ксения свет-Александровна гневаться изволили, если бы не я — все бы на Лисьем носу уже в петле болтались! Паразиты!
Собеседники склонили головы.
— Ваша правда, Константин Павлович. Извините…
— Есть захват, захват неустойчивый.
— Целься по костру, — тихо подсказал я сидевшей за пультом крашеной в радикально черный цвет девице. Если бы не этот ее чудовищный мейк-ап, ее однозначно можно было бы назвать очень привлекательной…
— По костру?
— Переключи в терморежим. Отметка получится идеальной.
Изображение на экране сменилось — теперь оно было в серых тонах, тепло выделялось ослепительно-белым. В центре экрана метались, полыхали языки пламени.
— Поставь на воздушный разрыв. Всех и захватит…
— Есть.
Путь же беззаконных — как тьма, они не знают, обо что споткнутся. Вот и спотыкайтесь, сукины дети!
— Слыхал я, господа, что князь Воронцов с североамериканцами в близких отношениях. И причем — с давних времен.
— А не с южноамериканцами?
— А черт их теперь разберет…
— Не знаю, не знаю, господа. Мое мнение — он бы один не справился тогда. Североамериканцы ему и помогли.
— Им бы самим кто помог.
— Он и поможет. Опасные дела, господа, опасные…
— Вот когда он завязнет как следует, — тут-то и надо действовать. И на сей раз — уже ни с кем не цацкаться. На нем самом — обвинение в измене висит!
— Помиловали…
— Позвольте, господа…
— А то и в самом деле на Лисьем носу болтаться будем.
— Идет!
Из домика, где была теплая ретирада, появился сухой, костистый старик — фельдмаршал Раевский, родственник Государя. И опасные, противоправительственные разговоры моментально стихли.
— Умышляете, сукины дети? — весело спросил фельдмаршал.
— Как можно-с…
— Приказ?
— Уничтожение, ущерб максимальный.
— Поняла, сделаем.
Девица пощелкала клавишами. На экране в левом верхнем углу загорелся значок, отражающий выбранное оружие — управляемая авиабомба с теленаведением…
— Система стабильна, аппарат в боевом, получена цель, есть зона, есть готовность, есть разрешение, время над целью двадцать одна секунда. Люк открыт… сброс!
Авиационная бомба весом в двести пятьдесят килограммов сорвалась с держателя, уходя к земле…
— Я не пью, майор. С моими контузиями теперь это прескверно выходит.
Араб горько усмехнулся.
— Вообще-то, я тоже. За тех, кто там остался.
Мы взяли стаканчики в руки, согревая прозрачную, горькую, дарующую забвение жидкость теплом наших рук. Половину отлили на землю, даже больше — для тех, кто там остался. Остальное замахнули — без закуси.
Совсем не взяло…
— Еще по одной?
— Нет, хватит.
Мы стояли около оставленных на обочине машин, глядя на заходящее солнце.
— И что, все? — спросил Араб.
— Какое? — Я покачал головой. — Каждый раз, когда все это происходит, я тоже думаю, что все, с концами. Хватит, набегался. Ан нет. Не будет нам покоя в этой жизни, полковник.
— Генерал…
— О как!
— Так точно. Южный учебный центр подготовки войск специального назначения, начальник учебного центра.
— Поздравляю.
— С чем, Ваше Высокопревосходительство? Мне пацанов привозят… несмышленых, щенят еще. Я из них волчат делаю. Волчат, не волков — волками они потом становятся. Как мы, в бою. Нынче три года на Востоке — уже ветеран, считай. Но не всех так. Кого-то — и в мясо, «Черным тюльпаном» возвращается. Эх…
— А с нами — не то же ли самое было? — задал я вопрос.
Араб, генерал Тимофеев, седой, притом что ему чуть за сорок было, посмотрел на меня больными, абсолютно трезвыми глазами.
— Так же. Только вот я теперь не могу сказать — ради кого все это. Ради чего — я знаю. А вот — ради кого…