Огонь в колыбели
Шрифт:
Я вспрыгиваю на подоконник и шагаю в пропасть. Один короткий миг надо мною, как великий знак свободы и бессмертия, светит вольтеровская улыбка месяца. Прощай, Флейтист!..
…Здравствуй… здравствуй… здравствуй…
Валерий Раевский
Колдо
Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления.
Принцип мира
Рассказывают, что в древности были в моде абстрактные анекдоты, вроде того: летит стая напильников, и стоят два слона; вожак напильников спрашивает: «Скажите, пожалуйста, где тут у вас Север?»; один слон отвечает: «Туда» — «Спасибо», — говорят напильники и улетают; тогда второй слон возмущается: «Ты почему им соврал? Север-то там, в другой стороне!» «Ну и что? — отвечает первый слон. — Все равно они без рукояток». Анекдот имел поразительный успех. Неопровержимость последнего довода первого слона кажется абсолютной, а неверно указанное направление оправдывается
Колдо был зачат, родился и вырос со всеми наследственными рудиментами рода человеческого, каковые известны на настоящий день, и даже с теми, каковые еще не известны. Физиологическое значение рудиментов, как мы знаем, уходит своими корнями в глубь Древа, а наука биология попросту утверждает, что рудиментами являются остатки тех органов, от которых эволюция постепенно отказалась в животном мире. Человек непреходящего внутреннего Ренессанса, раннего и не всегда доходчивого юмора, любитель петушиных философских боев, головоломных идей и так называемых «бараньих игр в терминологии», Колдо не мог оставить такой вопрос, как Рудимент, без внимания. Когда он заканчивал школу, то задал учителю следующий вопрос: «Если третье веко, аппендикс и копчик у человека — рудименты от животного, то какими должны быть рудименты от самого человека в эволюционном будущем?» Учитель обмер, а Колдо все подливал масла в огонь: «Может ли так получиться, что рассудочная деятельность постепенно деградирует?» Класс зашумел, и тогда язвительный кумир Ленька Павлов выбросил в атмосферу всем запавшие в душу слова: «Колдо — в мозгу щеколда! А скажи-ка нам, умница, твой выдающийся рудимент ничего не думает об атавизме?» «Выдающийся рудимент» думал, он закончил школу с уверенными неопределенными коэффициентами способностей, о чем был соответственно предупрежден, и соответственно сообразив, что ему не грозит никакая цензовая характеристика интеллекта, Колдо продолжал открывать в себе ту самую мозговую щеколду, к существованию которой мы с вами благостно привыкаем. Увы, наука не представляла, в какой степени опасности находится это «открывание» и потому успешно занималась разработкой псевдо-бионейронных щеколд, по желанию заказчика исключавших для него всякую нежелательную рефлексию… Колдо тоже любил науку, но странною любовью… Он подбирал ее, как шлак, ассенизировал ее парадоксы, обогащался ее тупиковыми тенденциями, в конце концов, можете представить, каким нескучным человеком он подошел к главному произведению своей жизни, а именно: к открытию Принципа мира в духе Колдо. Попробуем проследить за его рассуждениями…
В любой системе взглядов всегда найдутся такие представления, которые не захотят подчиняться логике этой системы, значит, — считал Колдо, — нужно, чтобы все представления данной системы выходили за ее логику — становились исключениями, тогда отомрет и сама система… Ну как вам? Вот и ему тоже было так первое время, но потом… Мир по Колдо выглядит удивительно естественно и исключительно- в нем нет противоречий, потому что противеречия оборачиваются сами на себя. Все объясняется всем и одновременно ничем… О да, так получилось, что Великое равновесие детерминистски настроенных материальных и нематериальных основ Колдо проинтегрировал (проигнорировал) без единой формулы, без единой жертвы и без единого выстрела, но Колдо был человеком, а человек, согласно такому взгляду, представлялся ему существом, любящим узоры и инкрустацию жизни, в какой бы системе — или в отсутствии оной — она не находилась, поэтому…
Фикс и Фигрек
Из дневника (ранний Колдо).
«…куда ни глянь, я везде расту вглубь, вширь и вверх. Мне сочувствуют, не подавая вида. Наивные люди. Они думают, что я выворачиваюсь наизнанку. Как-то не успел завести такой пагубности, тем более, что изнанка в вывернутом состоянии та же поверхность! Увы, все забыли, что есть объем, а я при нем. Родители с ужасом приняли мой выбор, хватаются за головы — как же они меня проглядели? — напрасно, я убежден, что меня доглядели как раз до нужной кондиции. Все решено, я остаюсь в Шэ Шэ. Тут хорошо, и условия вполне специфические. Убранство монастырское, зато технократия полнейшая, и все до абсурда: коммуникации по стенам, по потолкам, трубы, кабеля, провода… С редким перерывом в десять минут все это трещит, искрит и прорывается. В учебных кельях приборы всех эпох и народов и все дефективное. Другая особенность: ничего такого программного нам не преподают, можно целый день протаскаться по коридорам — не тронут. Включай, что хочешь, читай, что на душу… Преподаватели называют себя исключительно соискателями. Раз в две недели нас собирают в конференц-келье и соискатели раздают индивидуальную работу: автобиографию в трех томах, частные опровержения теории Эйнштейна-Ван-Рипля-Чухонцева и т. д. Мне предложили многолетний практикум: переписку с бывшим соискателем Мураданом Жемчужниковым, уроженцем Азии, проживающим там же, чем я и намерен заняться…» Текст первого письма:
«Дорогой Мурадан, разрешите представиться: меня зовут Колдо. Как вы, наверное, догадались, я слушатель Шэ Шэ. Простите, что не могу нарисовать достаточно ясно Ваш образ. По сочетанию Вашего имени и фамилии могу предположить, что он весьма хрестоматийно вписывается в копилку лучших недоумений нашей собирательной неформально-космической эпохи. Свой первый, во многом симптоматичный недовопрос разрешите адресовать нашему общему незнанию (всезнанию): что есть человек теперь? Как Вам проглядывается идея о диверсификации сознания человека за последние три тысячи лет и приобретении им так называемого психоиммунодефицита? Информационная штамповка сладострастных синтетических индивидов дает сбои. Появление такого заведения в нашем Заведении, как Шэ Шэ, доказывает необходимость охладительных, замедлительных и разбавительных процедур для всего Предела. Дорогой Мурадан, не сомневаюсь, что вы прищуривались над этим так же, как я, с таким же освобождением души и комплексованием языка своего. Письмо отправляю вам по бандерольному телепортатору, думаю, это самая безопасная форма отправки и не вызовет ни у кого лишних вопросов. Заранее спасибо за ответ.
Колдо».
Текст ответа (с сокращениями):
«Вообще говоря, молодой человек, окажись бы я в такой силе, я бы давненько оборвал
М. Жемчужников».
Из дневника (средний Колдо):
«…занимались реставрацией сцен вакханалии. Заключили, что фантазии людей на этот счет исторически менялись от „ритуального празднества“ до „ритуального невежества“. Во всех случаях пиковая нагрузка приходилась на экстатический разгул, и только поздние веянья привнесли сюда насилие, драки и всяческий погром. Первая наша версия должна была отражать классический эталонный маршрут, характерный для любой стихийной группы: начать за здравие и кончить за упокой. Вторая версия отвечала обратной последовательности, а именно, как из поминок сделать именины. Мнения разделились. Семьдесят процентов были за то, чтобы начать с поминок, и тридцать — за Именины. Вопреки обыкновению, подчинились большинству. Начали. Сразу стал неясным вопрос с покойником, где достать? Гениальное решение пришло мне в голову: покойник должен быть мнимым, он должен быть, минуточку, — ритуальным чучелом!.. Лишний раз приятно убедиться, что древние не были темненькими и глупыми идолопоклонниками, когда топили, сжигали или резали на куски ритуальное чучело… они просто избегали этим настоящего кровопролития. Представляю, сколько крови сберегло бы человечество, если бы всегда помнило о ритуальном чучеле! Но прав Мурадан: во всем этом мало улыбки. И действительно…»
Текст восемьсот шестнадцатого письма (поздний Колдо):
«Бон-резервуар, Мурадан Сергеевич! Премного осчастливлен новой возможностью навести с Вами коммуникацию. Надеюсь, что ее санитарный, то есть вполне сливной характер будет способствовать взаимному обогащению наших с Вами грунтов. Вы в мое поле, а я в Ваше море! Пустим энергию в круговорот полезных отходов! Представьте, не так давно, штудируя пособие по утилизационному делу, я пришел к выводу, что не нашествия, не катастрофы уничтожили древние культуры прошлого, а обыкновенное отсутствие санитарных норм, особенно в деятельности рассудка. Знаете ли вы, что последнее время в ноосфере открыты новые дыры? Жесткое излучение нашего невежества проживает ее, как раскаленный прут дерево. Слаба наша популяция, Мурадан Сергеевич, не любят ее, выговориться дают, а слушают вполуха, смеются, когда смешно, но не любят. Потому-то и дали нам раскладочку на: десять-пятнадцать лет подготовки. Клянусь-божусь — нигде в Пределах нет таких учебных планов и нигде нет такого, чтобы выпускникам от всех милостей разрешали только год работы. Даже поисковые бригады работают три, а мы… Вы представляете, какое узилище смысла является нашему всеохватному взору, по какой ангстремовской ниточке шагает наше бесстрашие и наш успех, мой успех, Мурадан Сергеевич! Спешу, однако, поделиться открытием нового направления в цикле остросюжетной эвристической науки гносеологии — направление назвал колдобинарным. Тезисов я настриг, правда, как с паршивой овцы, но не сомневаюсь, что вы добавите нечто от себя. Главная посылка: для любой идеи найдется своя колдобина. Так, внешне, казалось бы, ничего необычного, и никакой синтез здесь це светит, но посмотрите, какой взгляд: не классификация идей и беспомощное размежевание на объекты и методы исследования, а классификация колдобин или, попросту, тех самых спотыкательных, ерзающих, отбойных и вязнущих моментов, что на веки вечные взялись сопровождать наши познавательные „ездовые“ способности (этакий вибростенд!)… берите шире — весь многострадальный аппарат логики, эксперимента и опыта вкупе с милой интуицией! Надо бы с помощью колдобинарности разглядеть, что за трясун такой беспардонный сидит. Где сидит? Вовне или, простите, почил на фибрах? О взорвавшиеся черепные коробки! О цепи! О подковы!.. Помните народную аксиому: „Конь о двух ногах — и тот спотыкается!“ Посему, челом бью, Мурадан Сергеевич, получить от Вас в некотором роде „резюме“.
Колдо».
Текст ответа:
«Милый Колдо, Вы теперь уже привыкли, что я часто окуняюсь и севрюжусь в прошлое. Мне сто восемнадцать неполных лет, и семьдесят три из них я добросовестно выплываю из мутного водоема. Заметьте, я старая эгоистичная рыба, и мое рыбье ЭГО предпочитает быть пойманным и съеденным лучше одним ЗНАЮЩИМ СНАСТЬ, чем тысячей тех, кто придет забивать меня камнями. Уж этот один где-нибудь да подавится заветным хрящиком, а эти тысячи разметут и вкуса не почувствуют, да и не могу я их научить культуре ЛОВЛИ и ТРАПЕЗЫ! Я вспоминаю свое прошлое, потому что оно еще солонело вкусом эзотерии. Мы нанимались на службу великих ничтожесумнящихся мира сего, мы внештатно работали в научных лабораториях, нам не предлагали телевизионных шоу-докладов, как Вам. Мы были фамильными реликвиями, передававшимися по наследству, музейными экспонатами, мы не могли вот так свободно выбирать свое направление и развивать его, делогизируя, эпатируя и препарируя и без того отпрепарированный социум… Вас ждут годы столь объемного труда, что не пугайтесь, если девяносто процентов его успеют умереть в вас, а десять выживут, а дадут Вам говорить только об одном проценте! Мой совет Вам: попробуйте обмануть всех и сами себя — вложите эти девяносто девять процентов в один и держите Вашу ставку до последнего. Вот и все „резювам“. Будьте радостны!