Ох уж эти штуковины!
Шрифт:
– Почему же, что случилось?
– Амалия Карловна телефонировала: велела передать, что отбыла в больницу и вскоре сообщит о новой встрече.
Сердце ухнуло вниз и через секунду застучало в горле.
«Я так и думал! Принялся, подлец, за дело!» – про себя выругался Родион и бросился к выходу.
– Родион Алексеевич, а мадам Кох? Ей назначено на сегодня, – попыталась остановить его Софья.
– Потом! – невежливо отмахнулся он.
– Конечно-конечно, первым делом дирижабли…
Дальше Родион не вслушивался – выскочил на улицу: больница,
Родион примчался в госпиталь, где его ждал сюрприз: в дверях он столкнулся с Амалией Карловной, выходящей под руку с Александром.
– Ах, Родион Алексеевич, такая досадная неприятность со мной приключилась, и это накануне премьеры!
– Что же произошло, Амалия Карловна? Что-то с ногой, я вижу, вы хромаете, – участливо поинтересовался Родион, подозрительно оглядывая Александра, тот ответил хмурым оценивающим взглядом.
– Стыдно признаться, но я совершила непростительную глупость: подумала, что страшного в том, без сопровождения съезжу в театр оценить новые декорации. Можете ли себе представить, придумали какую-то монстру на паровом ходу: за кулисами лязг, скрежет, парит отовсюду – антураж преисподней, да и только!
– Ваша травма случилась по вине машинерии?
– Да нет же, – махнула рукой Амалия Карловна. – Оступилась, когда выходила из пролётки – подвернула ногу. Хвала богам, только незначительное растяжение, доктор обещал исправить за две процедуры.
– О, это такое облегчение слышать, что с вами всё в порядке.
– Да, простите, Родион Алексеевич, что пришлось отменить встречу. Если вам удобно, я буду ждать вас завтра в шестом часу, – улыбнулась госпожа Савская.
– Тогда до встречи, Амалия Карловна.
Всю дорогу до дому Родион малодушно радовался непричастности Александра к происшествию и пустячности травмы Амалии Карловны – ведь это освобождало его от совершения подвигов и прочих благодеяний.
Назавтра, с самого утра Родион вёл изнурительные переговоры с банком, которые, к несчастью, не принесли желаемого результата. Трудные времена требуют трудных решений. Сейчас очень пригодился бы дополнительный заработок, желательно законный. Однако место, куда Родион скрепя сердце собирался закинуть удочку в этих целях, имело весьма скромную популярность среди законопослушных граждан. Но другого выхода не было.
Родион родился в семье торговца средней руки, вышедшего из самых низов, потому прекрасно знал, как легко можно оказаться там – в дрянных трущобах заводской окраины. Каждый раз с содроганием шёл грязными заплёванными улицами мимо чадящих труб домашних печей (топили здесь по-чёрному углём и дровами), и тихо радовался, что сия чаша минула его. По крайней мере, пока.
Выскочив из перехода, ведущего со станции подземной железной дороги, спёртый воздух которой пропитался запахом машинного масла, Родион облегчённо выдохнул и потёр виски: скрежет колес
Когда Родион добрался до конторы, было далеко за полдень. Софья по обыкновению встретила его необременительным щебетанием: самые свежие университетские новости и краткое обозрение театральных постановок. Также по обыкновению Родион пропустил половину мимо ушей и очнулся лишь на упоминании знакомой фамилии:
– Что-что, простите, Разумовский? Какой ещё Разумовский?
– Ну, артист же, Александр Разумовский! Он в Императорском театре служит. Играет гениально! А глаза… как море в шторм. Ах, он прекрасен… – захлопала ресницами Софья.
– Так, и что же привело его к нам? – нетерпеливо перебил её Родион.
– Интересовался вашим расписанием. Спрашивал о способностях к зооменталистике и о роли устройств в работе.
Всплеск интереса к своей персоне встревожил Родиона. Тем паче учитывая тот факт, что Александр недавно получил более чем подробное описание принципа работы мыслечтеца…
Не дожидаясь назначенного времени, Родион ринулся к выходу. Пора нанести визит Амалии Карловне. Предупредить, и будь что будет!
На этот раз Софья не осталась в стороне и, подобрав юбки, с не меньшей скоростью бросилась вдогонку.
Родион, нарушая всякие приличия, ограничился приветствием, невежливо отодвинул со своего пути дворецкого и ворвался в гостиную госпожи Савской. Та была занята. И занятие её так потрясло Родиона, что он без малого минуту стоял столбом и ошалело таращился на представшую его взору картину.
Амалия Карловна возлежала на софе, закатив тщательно накрашенные глаза, взмахивала время от времени руками. Причиной тому был горячо любимый племянник Александр, который со зверским оскалом на лице руками остервенело сжимал тонкую старушечью шею, окаймлённую воланами из розового тюля.
– Умри же, несчастная! – возопил Разумовский, Родион вздрогнул и, наконец, пришёл в себя.
– Мерзавец! – сквозь зубы рыкнул Родион, подскочил к душегубцу, рванул его за плечо и, не мешкая более, с размаху залепил кулаком в лицо.
За спиной Родиона раздалось дружное «А-а-ах!» сбившихся в дверях зрителей: Софьи, дворецкого и пары сбежавшихся на шум слуг.
Александр, по виду удивлённый донельзя, нелепо взмахнул руками и опрокинулся на Амалию Карловну, та – вне всяких сомнений живая и относительно здоровая – взвизгнула и прижала ладони к лицу. Александр же, совладав с собою, вскочил как ошпаренный и кинулся к Родиону с намерениями явно недружескими.
Родиону удалось дважды увернуться от летящего навстречу кулака – уроки модной английской борьбы не прошли даром. Не успел он порадоваться этому факту, как тут же пропустил обидный удар в нос, от боли в глазах вспыхнул фейерверк, почище тех, что стреляют по праздникам в Петродворце, затем всё потемнело, и на миг будто сознание оставило его.