Ох уж эти штуковины!
Шрифт:
Через неделю ему выделили отдельный закуток в общей комнате, финансирование и даже помощника Славку – толкового программера из другого отдела.
– Ладно, Толяныч, давай долбать твою программку, авось, будет с нее толк, пошуршим бабульками, – Андрей Петрович не улыбался, хотя обычно сама мысль о заработке вызывала у него луноподобный смайл.
– Конечно, пошуршим, шеф, – Анатолий обрадовался и закрылся со Славкой в остекленном закутке.
Прошел год. Программа поскрипела-поскрипела, поартачилась и двинулась вперед семимильными шагами. Изобретатели заставляли коллег по сто раз талдычить, что утром
Славка – смуглый, как мулат, подвижный, кучерявый, – всегда носил одни и те же потертые брендовые джинсы и копеечные майки из подземного перехода – желтую, красную, синюю. Когда майки застирывались, он покупал новые, но снова такие же, детсадовские и неприхотливые. Помощник оказался толковым и компанейским, по вечерам притаскивал терпкое разливное пиво, и они допоздна засиживались над схемами и чертежами. По выходным до обеда сидели у Толика дома, обмозговывали итоги недели, а потом собирались и шли в горы. Славка пристрастил Толика с Ингой к скалолазанию.
– Залезешь на вершину, бро, встанешь лицом к ледникам и погрозишь им пальцем, – со смехом рассказывал он, – и как будто заново родился, наутро мысли сами в голову лезут табунами, не отбиться. Вам обоим непременно надо лезть наверх. Это же не просто спорт, бро, это преодоление себя, достигаторство.
– А травмы? – Инга скептически морщила гладкий лобик. – А вдруг упаду, разобьюсь?
– Там же страховка, глупая скво, – Славка подмигивал Толику, мол, смотри, какая у тебя жена пугливая, умора.
Толик сначала тоже опасался: он не ладил со спортом вообще, а к экстремальным видам старался даже близко не подходить. Долговязый очкарик, с детства зависающий между компом и планшетом, плохо представлял себя грозящим пальцем настоящей вершине – колючей, бесстрастной, покрытой льдами. Славка ободряюще смотрел на своего бледного, почти прозрачного друга с бесцветными волосами, с длинным носом записного ботаника и невинным голубым взором человека, впервые увидевшего мир вне монитора.
– Давай, бро, ты сможешь. Я же страхую. Покорим вершину, значит, добьем и проект. Это же просто навык – всегда добираться до верха.
– Н-н-нет, – Толик почти заикался, – то есть да… то есть я, кажется, не готов.
В первый раз они поднялись совсем немного. Вокруг царил удивительный мир, грозный и прекрасный: темные сосны на склонах, отполированный сотнями ступней гранит, веселые лучи разбегающихся в разные стороны тросов.
– Зая, тебе понравилось? – спросил Толик у Инги.
– Не то слово! – она восхищенно уставилась на скалу горящими «янтарями», как будто планировала расправить крылья и перелететь на нее. – Следующий уикенд только здесь.
Так и повелось: с понедельника по пятницу – закуток в офисе, на выходные – горы. За прошедший год Толик здорово намострячился лазить. Он умело крепил страховку и шел на свидание с эдельвейсами, протягивал руку небу, а наигравшись, смело шагал в пропасть. Однажды они полезли на скалу ночью, когда вокруг тишина, а из собеседников – только звезды над едва очерченными во тьме вершинами. В другой раз увидели настоящего горного козла – архара – круторогого пугливого хозяина обрывов
Маршруты покорялись один за другим, Инга расцвела, закалилась, больше не жаловалась на вечный насморк и головную боль. Программа тоже удивительно быстро сдалась. Труднопроходимые заросли цифр чудесным образом расшифровывались, становились ровненькими подстриженными грядками. Тесты по большей части радовали, приближался момент триумфа. Толик и Славка на всякий случай продолжали проверять свое изобретение, где только придется.
– Девушка, а давайте я угадаю, вы замужем или нет, – Славка брал визитки в бутиках у намакияженных красоток, уходил за угол и сразу звонил. Если барышня отвечала, что замужем, и гаджет это подтверждал, то домогатель клал трубку, а если врала, то он начинал ее стыдить, укорять и в конце-концов выбивал нужную информацию. Но потом, когда девица ждала приглашения или чего-то в этом роде, удовлетворенный кавалер равнодушно нажимал на отбой и шел искать новую жертву.
Толик поступал иначе: звонил на рандомный номер и, если его сразу и бесповоротно не отшивали, представлялся экстрасенсом, который может угадать внешность собеседника:
– Мне очень надо для диссертации, прошу вас, помогите, – стонал он в трубку, активируя Трустор, – я буду спрашивать, какого цвета у вас глаза, волосы, во что вы одеты. Вы можете говорить правду, а можете врать. Я же должен определить, так ли это на самом деле. А потом – только не вешайте трубку! – маленький отзыв о моих … ммм… успехах. Ну, пожалуйста, поймите, я же не могу попросить знакомых, мне не поверят, скажут, что подговорил.
Кое-кто соглашался и подтверждал опытным путем, что Трустор – самый настоящий прорыв. Вроде следовало уже переходить к более насущным и менее безобидным материям, но Толик почему-то тянул.
– Понимаешь, Слав, – длинными, чуткими, как у пианиста, пальцами он расстегивал и застегивал верхнюю пуговицу фланелевой рубашки, крутил и мял ее, – если Трустор попадет к смертельно больному человеку, то врач, получается, не сможет ему наврать, дать надежду. Или политика. Инакомыслящего никогда не допустят… никуда. А скрыть убеждения он не сумеет.
– Зато, бро, наш Трустор поможет засадить в тюрьму шпионов, маньяков и взяточников.
– Нет… то есть да… то есть нет… не все, кто нарушает писаный закон, – преступники. Может, им не надо за решетку. А попадут все без разбору.
– Зато порядку больше станет.
– Порядку? – Толик еще быстрее затараторил пальцами, пуговица оторвалась и легла на ладонь немым укором. – А если Андрей Петрович спросит меня, опаздываешь ты каждый день или нет, что он узнает? Как это отразиться на твоей премии?
– Не, бро, ты куда-то в другую степь ушел, – Славка разочарованно потряс шоколадными кудряшками, – давай завтра на треньке освежимся, потом поговорим.
Теперь они ходили в горы на целый день, уходили подальше, вернее, повыше. Вершины одна за другой открывали скалистые холодные объятия. Новая победа – новая порция адреналина. Инга отставала, шла с девушками по облегченному маршруту, а парней несло ввысь, как будто на каком-то очередном пике их ждали припасенные крылья, и следовало до них доползти, надеть и воспарить над ущельями, родниками и водопадами, над головами приземленных клерков и суетливых домохозяек.