Охота на Аделайн
Шрифт:
Ее глаза широко раскрыты, в них мелькает психотический огонек, когда она смотрит на меня с безумной улыбкой. Она тяжело дышит, с каждым выдохом из ее горла вырываются звуки возбуждения.
Я сильнее прижимаюсь к кровати, мое сердце рвется из груди, пока я пытаюсь отдышаться.
— Какого хрена, Сидни? Я задыхаюсь, пытаясь говорить тише, но безуспешно.
Я в нескольких секундах от того, чтобы выпустить свой мочевой пузырь на всю кровать, мой ужас растет, когда она взбирается на меня сверху, ее светлые пряди касаются моего лица и блокируют обзор.
Мое
— Я знаю, что ты собираешься делать, — шепчет она. Я почти скучаю по тому, что она говорит, и мое сердце громко стучит в ушах.
«Ты попытаешься сбежать, и я скажу им», — выдыхает она, маниакально хихикая, когда я цепляюсь за нее. — И, надеюсь, они, блядь, убьют тебя за это.
Ее руки начинают сжиматься сильнее, и, наконец, черт возьми, мой
начинается тренировка. Я протягиваю руку между ее руками и изо всех сил скручиваю свое тело, отбрасывая ее с края кровати.
Удар громкий, и мы оба замираем, ожидая услышать, не проснулся ли кто-нибудь. Франческа живет на нижнем этаже напротив дома, но это не значит, что нас не слышно.
Кроме того, возле дома всегда стоят двое или трое мужчин, гарантирующих, что никто из нас не попытается сбежать.
Глаза Сидни сужаются, и я знаю, что она снова собирается атаковать. Мои ноги запутались в одеялах, поэтому я реагирую первой, высвобождая ноги, а затем ныряю к краю кровати.
Она бросается на меня, обхватив рукой мою лодыжку и пытаясь оттащить меня назад. Я сильно отталкиваюсь, и ее хватка ослабевает настолько, что я могу вырваться и спрыгнуть с другой стороны кровати.
Она медленно встает, низко опустив подбородок, и смотрит на меня с чистым злом, когда мы стоим лицом к лицу по обе стороны кровати.
— В чем, черт возьми, твоя проблема? Я шепчу-кричу.
— Я знаю, что ты запланировал, и я не позволю этому случиться.
Требуются усилия, чтобы мои глаза не расширились, а пораженное выражение не исчезло с моего лица.
«У меня ничего не запланировано», — категорически отрицаю я.
Она игнорирует меня. «С вами не будут обращаться лучше, чем с остальными из нас, тогда избегайте своей судьбы», — рычит она.
«Относились лучше?» Я повторяю растерянный смех. — Ты доставляешь мне неприятности с тех пор, как я здесь!
— И все же она все еще любит тебя больше, — шипит она в ответ. Я качаю головой,
совершенно удивленF, что она верит в это. Франческа видит во мне знак доллара — солидный. Она никого не любит больше, чем себя.
«Может быть, она полюбила бы тебя, если бы ты не вела себя как гребаная психованная сука».
Я обрываю, злясь. Она начинает кружить вокруг кровати, и я с опозданием понимаю, что загнана в угол.
— Я рассказываю Франческе о твоих планах, — говорит она, игнорируя мой удар.
— Какие планы? — спрашиваю я, притворяясь дураком и надеясь,
Она указывает на мой этаж, и мое лицо искажается от ужаса. Моя голова в шоке возвращается к ней.
— Как ты узнал об этом?
Она пожимает плечами, радостная улыбка искривляет ее губы. Постепенно приходит болезненное осознание.
Она была тем человеком, который стоял внутри стены и смотрел, как я сплю той ночью.
Должно быть, она спряталась, когда я ее заметил, а затем возобновила наблюдение за мной, когда я нашла дневник.
Господи, как долго она это читает? И как часто она смотрела, как я чертовски сплю?
— Как ты оказался за стеной?
Она пожимает плечами, дико улыбаясь. — Ты многого не знаешь об этом доме, Даймонд. Я знаю все секреты, включая Франческу. Как ты думаешь, почему она позволила мне остаться так долго?
— Какие секреты?
«Как я когда-либо говорила тебе», — усмехается она.
Я понятия не имею, что она может иметь на Франческу, но мне все равно.
Что я точно знаю, так это то, что ни один из нас не выйдет из этой комнаты живым.
сегодня ночью.
Если Франческа узнает, что я планирую сбежать и как, они сделают все, что в их силах, чтобы убедиться, что я никогда не уйду
Не должно случиться.
Им придется запереть меня в подводной лодке посреди проклятого океан, чтобы держать меня подальше от Зейда.
Я стою в углу комнаты, а она задерживается у края моей кровати, возможно, почувствовав, к какому выводу я пришла. То ли потому, что она замечает решимость, которая должна быть запечатлена на моем лице, то ли потому, что я не перепрыгиваю через кровать, чтобы сбежать.
Время замедляется на несколько секунд, мы обе неподвижны. И тогда мы одновременно начинаем действовать. Она бросается на меня, а я бросаюсь к своей тумбочке. Я припрятал пару ручек в ящике стола на случай, если у меня закончились чернила, и теперь это единственное, что может спасти мне жизнь. Не из Сидни, а из Ксавьера.
Она хватает меня за волосы как раз в тот момент, когда я выдвигаю ящик и нахожу один из них, мои пальцы обхватывают его, пока она швыряет меня к стене. Я болезненно врезаюсь в неё, тыльная сторона моего кулака слепо качается, чтобы сбить ее с моих волос.
Зубы впиваются мне в плечо, сжимая изо всех сил. С моих губ срывается пронзительный визг. Я сдерживаю крик, грозящий вырваться из моего горла, чувствуя, как кровь хлещет из-под ее зубов.
Ослепленная болью, я поднимаю руку и втыкаю перо туда, куда могу дотянуться, чувствуя, как перо уходит сквозь плоть и сухожилия. Она отпускает меня со сдавленным воплем, но прежде чем она успевает отойти, я хватаю ее и швыряю нас обоих на землю, уже не заботясь о том, что нас поймают.