Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
— Не кизди, не бывает таких губ у пацанов, — отрезал Гоша и потянул Юлю за рукав пижамы: — Пошли домой, осмотр будем тебе устраивать. Там батя копытом бьёт.
— Я не хочу осмотр, — сказала Юля.
— Какой ещё осмотр? — не понял Андрюша.
— Как какой? — удивился Гоша. — Надо же проверить, как там наша целочка поживает.
— И добавил гадкую фразочку, которую Юля слышала много раз: — Девственность — главное достоинство девушки. Это сокровище, которое нуждается в бережном и тщательном сохранении, а также в регулярном осмотре.
— Да ты охренел! — у Андрюши даже глаза
— Один раз было, — ответила она. — Пять лет назад.
— Нет, это ты охренел, если думаешь, что можно переспать с девушкой, а потом похлопать голубыми зенками — и тебе всё простят! Детство кончилось, Андрюшенька! Сказки про невинную дружбу можно было задвигать в тринадцать лет, а сейчас вы слишком взрослые, чтобы спать в одной койке и не трахаться.
— Мы не трахались! — хором сказали Юля и Андрюша.
— А вот мы и проверим, — злорадно заявил Г оша. — Чего вы так переполошились? Если целочка на месте, то никто не пострадает. А если там дырочка — готовьтесь к смерти, батя вас обоих уроет. Он очень злой, бухал всю ночь, думал, что Юлька с концами сбежала. Какой позор для семьи! Хорошо, что утром я встретил тётю Машу, и она сказала, что сестра ночевала у вас.
Он потащил её за руку с кровати. Юля взвизгнула и вцепилась в изголовье, но Гоша дёрнул, и она слетела на пол. Андрюша кинулся ей на подмогу. Гоша толкнул его и нацелил обрез в грудь:
— Не лезь, а то хуже будет.
И он был прав. Даже без обреза с ним тяжело было бы справиться. В свои неполные семнадцать он был уже мужчиной — крепким, жилистым и бесстрашным ветераном поселковых побоищ. Ростом и массой он намного обогнал восемнадцатилетнего Андрюшу, а
Юлю перерос ещё в начальной школе.
Он не дал ей переодеться, прямо босую и в пижаме поволок в родной дом. Юля начала всхлипывать. Не так она представляла себе первый день своей новой жизни. Ей стало по-настоящему страшно: как бы первый день не оказался последним! Юля знала, что ей влетит за потерю девственности, но надеялась, что совсем-то не убьют. А теперь надежды угасали, как уголёк в остывшей печи. Обрез, пьяный злющий отчим, решительно настроенный Гоша...
По дороге она попыталась воззвать к жадности брата:
— Послушай, если ты не скажешь отцу, что застал меня в постели Андрюши, я дам тебе денег. Сколько ты хочешь? Тысячу? Две?
Он презрительно рассмеялся:
— Две? А чего так мало? Я хочу двадцать тысяч рублей! Давай мне двадцать тысяч, и я скажу отцу, что ты ночевала на работе. Писала какой-нибудь отчёт с безумной Серафимой. Отец мне поверит.
— Да ты вообще с дуба рухнул, — прокомментировал его запросы Андрюша, который бежал по улице за ними, — тоже босой и в одной пижаме. — За двадцать тысяч я воробья в поле загоняю!
— Смотри как бы он тебя не загонял, рахитик, — огрызнулся Гоша.
Они подошли к дому, и Грей почуял свою хозяйку — жалобно и призывно заскулил на заднем дворе. У Юли потекли слёзы. Сейчас всем достанется: и ей, и Андрюше, и Грею, которого выгонят из уютной будки на верную смерть. А всё оттого, что она влюбилась в командировочного и наделала глупостей. Эх, вернуть бы всё обратно, она бы не полезла к незнакомому мужчине с
Но раскаяние длилось недолго. Она вспомнила, как хорошо ей было с ним. Как она плавилась от желания, отдавая в его власть своё трепещущее тело, как получала от этого колоссальное удовольствие, как жила в полную силу и страдала. Оно того стоило. Что бы с ней ни сделали отчим и Гоша — она никогда не пожалеет о пяти днях, которые перевернули её жизнь.
Они зашли в комнату. Мать уже ушла на работу, а отчим валялся на диване с полупустой бутылкой водки в руке. Он храпел.
— Батя, — позвал Гоша, — я её нашел! Представляешь, где она.
— Стой, — серьёзным тоном сказал Андрюша. — Я правда не трахал твою сестру.
— Знакомая песенка! Но всё это бла-бла-бла, а мне нужны доказательства.
— Я могу это доказать.
Гоша нахмурил лоб:
Как?
— Обещай, что не тронешь Юлю, и я докажу, что между нами ничего никогда не было.
Гоша явно заинтересовался. Видно было, что за невысоким покатым лбом происходила сложная умственная работа. Он пытался понять, как парень может доказать, что не спал с девушкой.
— Клянусь, это стопудовые доказательства, — Андрюша умело разжигал Г ошино любопытство. — Ты будешь доволен.
Отчим всхрапнул и перевернулся на другой бок. Водка в бутылке булькнула. Во дворе опять взвыл Грей: он соскучился по Юле и отчаянно звал её к себе.
— Ладно. Выкладывай свои доказательства. Если они будут годными, я не стану будить отца.
Андрюша глубоко вздохнул и выпалил:
— Я гей. Я физически не мог переспать с твоей сестрой, потому что у меня не стоит на девчонок.
Брови Гоши медленно поехали вверх. Андрюша его добил:
— Только на парней. Это легко проверить.
59. Статистика не врёт
Стало так тихо, словно весь Невиннопыск замер в шоке от признания Андрюши. Юля шагнула к нему, взяла за руку:
— Ну зачем ты? Через пять минут весь посёлок узнает эту новость. Они тебя растерзают, как паршивого котёнка.
У Андрюши дрожали губы, но подбородок он держал высоко:
— Но ты же вчера меня не сдала? Я хочу хоть чем-то тебя отблагодарить. Хочу защитить от этих уродов, которым не стыдно лезть девочке в трусы. Я про всякие извращения слышал, но с такой мерзостью ещё не встречался.
Теперь и у Юли задрожали губы. Андрюша вызвал огонь на себя, чтобы отчим и Гоша не стали проверять её девственность. Так же, как она вчера приняла на себя гнев Егора Константиновича, чтобы не выдавать имя вора.
— О чём вы там шушукаетесь? — спросил Гоша, локтем отодвигая Юлю в сторону.
Обрез он не выпустил, но хотя бы опустил дулом в пол. Подошёл вплотную к Андрюше и навис над ним, как медведь над пчелиным ульем, — с любопытством, опаской и каким-то плотоядным блеском в глазах. Как же! Обнаружить в заурядном Невиннопыске настоящего гея — это неслыханная удача! Будет кого травить и над кем глумиться всей честной гоп-компанией. Арматурой по улицам погонять, пошвырять бутылками в окна.