Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
Юля сцепила пальцы, ожидая душераздирающей сцены. Гоша наклонился над Андрюшей и спросил, лениво растягивая фразы:
— Думаешь, я поверю на слово, что ты голубец и поэтому не трогал Юльку? — он скептически хмыкнул. — А, может, ты придумал эту легенду, чтобы отец не убил тебя за порчу целки? Лучше быть живым голубцом, чем мёртвым натуралом, согласен?
Юля ахнула. Ему ещё и доказательства нужны, как будто одного признания мало! Видимо, решил насладиться по полной — унизить и растоптать Андрюшу на её глазах.
— Не веришь — проверь, — храбро предложил Андрюша и сдул непослушный локон, который постоянно падал ему на лицо.
— А как? — заинтересованно спросил
— Поцелуй меня, — сказал Андрюша, — а потом потрогай вот здесь, — он коснулся себя в районе паха, шмыгнул носом и подтянул пижамные штаны.
Напряжение в комнате сгустилось, как туман над Пысой в октябре. За такое оскорбительное предложение Гоша мог врезать, не дожидаясь результатов проверки. Но он не врезал. Он испытующе смотрел на Андрюшу и шевелил ноздрями. Юля попятилась назад, чтобы её не задело, когда парни начнут драться. В том, что драки не избежать, она не сомневалась. Андрюша переступил черту, за которой можно остаться с несломанным носом.
— Куда поцеловать? — внезапно хриплым голосом спросил Гоша. — В лобик?
— Лучше всего в губы, — деловым тоном ответил Андрюша. — Только нежно. Меня ещё никто не целовал, но, думаю, это сработает. То есть я уверен в этом. Наверное.
— Так ты что, тоже девственник?
— Да, мы с Юлей невинны, как райские ангелы, — подчеркнул Андрюша. — А ты?
— Нет, конечно! Я что, лох деревенский? У меня было много тёлочек — десять или пятнадцать. Нет, сорок! Я с двенадцати лет пью, курю и девок порчу.
Андрюша кивнул и поднял лицо к Гоше. Юля затаила дыхание. Неужели они серьезно? Что за странная и опасная игра между ними происходила?
Гоша медленно приблизил свои губы к губам Андрюши. Секунду поколебался и принялся их целовать. Сначала сухо и неумело, не открывая рта и тыкаясь, как слепой щенок в мамку. Потом догадался склонить голову набок, расслабить челюсти и высунуть язык. Юля не отрываясь смотрела, как один мальчик целовал другого. Это выглядело дико, вызывающе, отвратительно и... почему-то мило. Одну руку Гоша запустил в светлые кудри Андрюши, а другой крепко сжимал обрез. Наконец парни отлипли друг от друга. Оба покраснели и тяжело дышали.
— Ну что, уже можно трогать? — спросил Гоша, переводя дух.
Давай, я готов.
Гоша быстро коснулся ширинки Андрюши и отдёрнул пальцы, словно обжёгся.
— Видишь, я гей. Теперь ты мне веришь, что я не спал с твоей сестрой?
— Верю.
— Обещай, что вы не тронете Юлю.
Гоша блатным жестом щёлкнул ногтем по зубам:
— Зуб даю! Слово пацана.
И снова в комнате повисла тишина, нарушаемая только храпом отчима. Но в этой тишине не было напряжения и не пахло дракой. В ней ощущалось что-то томительное, как подавленное невысказанное желание. Андрюша вдруг протянул руку и воровато цапнул Гошу между ног. Усмехнулся невесело. Гоша вспыхнул таким ярко-малиновым румянцем, какого Юля никогда у него не видела.
— Так значит, это ты, — задумчиво сказал Андрюша.
— Кто?
— Ну, тот второй мальчик-гей, который мне предназначен статистикой, — пояснил Андрюша. — Егор Константинович сказал, что если из всех геев Невиннопыска вычеркнуть малолеток, старых алкоголиков и неопределившихся, то на мою долю должен остаться мальчик — тот самый, единственный. Мой.
— И чего? — набычился Г оша. — По-твоему, это я?!
Вместо ответа Андрюша встал на цыпочки и закрыл его рот поцелуем.
— Что тут, млять, происходит?! — раздался сердитый голос с дивана. — Это что, млять, за петушарня в приличном
От неожиданности Юля вскрикнула и спряталась за угол шкафа. Г оша и Андрюша отпрыгнули друг от друга, но было поздно. Отчим всё видел. А когда они повернулись к нему, то оценил и красные лица, и встрёпанные волосы, и предательские стояки в штанах.
— Ах ты ушлёпок безмозглый! — заорал отчим, размахивая бутылкой и расплёскивая водку во все стороны. — Ах ты сопляк неблагодарный! Петушарой решил заделаться при живом отце?
Юля видела, как Гоша дёргался от каждого слова, словно его стегали тяжёлой витой плетью. Губы у него дрожали, руки тряслись. Впервые в жизни Юля пожалела младшего брата. Она даже шагнула из-за шкафа, хотя и не знала, чем может помочь. Но тут Гоша сцепил зубы и поднял обрез, нацелив его на отца:
— А при неживом отце я могу заделаться кем хочу? — истерически спросил он. — Даже педиком?
Да хоть велосипедиком!
— А что, мне нравится эта идея! — Гоша передёрнул затвор.
— Опусти свою пукалку, дурак! — приказал отчим, но Гоша нажал на крючок.
Грянул выстрел. Юле показалось, что у неё взорвались уши, барабанные перепонки и даже что-то в мозгу. Она рухнула на колени и зажала уши руками, воя от боли. Перед глазами полыхнул огненный взрыв, её опалило жаром, а комната наполнилась едким густым дымом. В голове гудело, стреляло и шуршало, из глаз полились слёзы. Она на ощупь поползла к выходу. По пути наткнулась на Андрюшу, который безумными глазами смотрел на неё и беззвучно открывал рот. Похоже, он что-то говорил, но Юля оглохла. Она сжала его руку и потащила на улицу. Вслед им раздался ещё один громоподобный выстрел, и их накрыло второй ударной волной.
Они вырвались на свежий воздух, как два грешника из пылающего ада. Сидели на крыльце и что-то кричали друг другу, но оба ничего не слышали. Юля сделала знак: «Надо уходить», — и Андрюша усиленно закивал. Он тоже хотел убраться подальше от этого страшного гибельного места — дома Смирновых, где младший отпрыск съехал с катушек. Юля по стеночке поднялась и, шатаясь, побрела за Греем. Она не могла оставить собаку на милость вооружённого подростка, который только что узнал, что он гей.
60. Планёрка
Серов
В четверг он проснулся рано: на рассвете в фавелах что-то бахнуло, потом ещё раз, и на «Лендкрузере» сработала сигнализация. На девять часов утра была назначена планёрка в офисе, а к полудню Серов собирался уехать из этого грёбаного Невиннопыска, так что валяться в кровати не имело смысла. Серов встал и поплёлся в душ.
Отражение собственного лица в зеркале его испугало: небритое, помятое, под глазами мешки от злоупотребления алкоголем и нездоровой пищей (приготовленной по большей части из диких лесных зверей и рыб). А сами глаза мутные и потухшие от необузданных эмоций, которым он позволил собой управлять. Ничего, в субботу он вернётся в Москву, и всё пойдёт по прежнему: пробежки по утрам в парке, протеиновые коктейли, стейки из индейки на пару, спортзал и самое главное — нормальный рабочий коллектив, а не то сборище фриков, которое оккупировало невиннопысский филиал «Норда». Одну девочку-фрика-воровку он уже уволил, сегодня уволит мальчика-фрика-вора и, вероятно, объявит выговор Антохе Цуканову, который взял их на ответственные должности лишь потому, что когда-то вожделел чью-то маму. Пусть теперь сам садится на склад и принимает товар, пока не найдёт вменяемого кладовщика с безупречной репутацией. И каждый кандидат будет проходить собеседование с Москвой по скайпу!