Охота на лис
Шрифт:
— Сучка! — вскрикнул Лис, отскакивая.
Она включила фонарь, ослепляя его.
— Только попробуй прикоснуться к ребенку, и я тебя, скотина, инвалидом сделаю! — крикнула она в ответ, наступив на бритву и тут же отбросив ее за плиту с солнечными часами, затем повысила голос так, чтобы ее услышал Вулфи: — Не подходи сюда, дружок, и не шевелись! Так ты будешь в безопасности. Я дам твоему отцу шанс убраться отсюда, если ты останешься на том месте, где находишься сейчас.
Что-то похожее на ироничную улыбку на мгновение появилось в глазах Лиса.
— Иди сюда, Вулфи, сейчас же!
Никакого ответа не последовало.
— Слышишь меня? Сейчас же! Ты что,
С расстояния в несколько ярдов раздался дрожащий голос Вулфи:
— У н-н-н-его мол-л-лоток в кармане. Он уд-д-д-дарил им мою м-м-м-маму.
Предупреждение запоздало. Нэнси успела увидеть только взмах руки Лиса из-за спины, и молоток устремился в направлении ее нижней челюсти.
Отчаянный вопль «НЕ-Е-Е-Т!» мгновенно прекратился, и люди, собравшиеся у фасада Особняка, даже не смогли попять, откуда он прозвучал.
— Где кричали? — спросил Монро.
Баркер включил фонарь.
— С той стороны, которая выходит к Роще, — ответил он. — Как будто кричал ребенок.
— На террасе, — сказал Джеймс. — Там место всех его преступлений.
Нэнси успела только отвернуться и прикрыться правой рукой. Удар пришелся ниже плеча, и резкая боль сквозной молнией пронзила все тело. Шатаясь, девушка отступила назад, зацепилась за плиту с солнечными часами и упала. Она постаралась откатиться в сторону, чтобы не оказаться распростертой на циферблате часов. Фонарь выскользнул из онемевших пальцев, опустился на плиты и отскочил куда-то. Упав на землю и приложив последние силы, чтобы увернуться от следующего удара, Нэнси заметила светловолосую головку ребенка, которая светилась на темном фоне парка, подобно крошечному маячку. А, черт! Какая жестокая судьба направила фонарь именно в эту сторону?
Ей удалось пробраться за солнечные часы и присесть. «Отвлеки его на себя… Заставь его говорить…»
— Ты знаешь, кто я? — спросила она, заметив, что Лис тоже присел, перебросив молоток в правую руку.
— Маленький ублюдок Лиззи.
Левой рукой она ощупывала плиту в поисках бритвы.
— Ошибаешься, Лис. Я твой самый страшный кошмар. Женщина, которая дает сдачи. — Она нащупала костяную ручку и зажала ее в кулаке. — Посмотрим, как ты справишься с солдатом.
И вновь удар молотком, на сей раз круговым сваебойным движением, вполне предсказуемым, к которому Нэнси оказалась готова. Быстрым рывком она подняла бритву и резанула Лиса по предплечью, а сама отскочила вправо. Теперь их разделяли солнечные часы.
— Вот тебе за мою бабку, подонок!
Лис издал вопль боли и отбросил капюшон с лица, словно тот начал его душить. В отсветах фонаря Нэнси заметила, что лицо его блестит от пота.
— Что, не привык к такому, а? Потому-то и предпочитаешь иметь дело с детьми и старухами?
Лис еще раз попытался нанести удар, но теперь почти вслепую, и Нэнси удалось резануть его по запястью.
— А это за мать Вулфи. Что ты с ней сделал? Почему он так напуган?
Лис уронил молоток и схватился за запястье. От входа в дом донесся звук заводящегося мотора «дискавери». На какое-то мгновение в бледных глазах Лиса мелькнула нерешительность, а затем он, обезумев, бросился на Нэнси, словно бешеный бык. Реакция девушки была инстинктивной: она отбросила бритву и сжалась в тугой комок, пытаясь стать как можно меньше. Нападение было недолгим, но чрезвычайно жестоким. Лис наносил удары ногами с такой силой и ожесточением, словно Нэнси превратилась в живую, корчащуюся от боли тренировочную грушу.
Сквозь хриплое рычание ненависти пробивались слова:
— В следующий раз спроси, кто я такой… Думаешь, меня интересовала твоя бабка?.. Сучка была должна мне…
Нэнси, конечно, потеряла бы сознание, если бы не зажглись фары «дискавери» и Лису не пришлось искать укрытия.
Она лежала на спине, глядя на легкий, похожий на дымку лунный свет и думая, что, наверное, у нее внутри сломаны все кости. Вдруг к ее лицу прикоснулись чьи-то маленькие пальцы.
— Ты умерла? — спросил Вулфи, опускаясь на колени рядом с ней.
— Очевидно, нет. — Она улыбнулась мальчику, разглядев его в свете фар. — Ты смелый парень, Вулфи. Как ты себя чувствуешь, дружок?
— Не очень хорошо, — ответил мальчик, и губы его задрожали. — Я тоже еще не умер, но скорее всего моя мама умерла, и я не знаю, что делать. Что со мной будет?
Они услышали, как хлопнула дверца автомобиля. В свете фар над ними склонился Марк.
— О, черт! С тобой все в порядке?
— Все в норме. Просто решила немножко полежать. — Нэнси протянула левую руку и осторожно обняла Вулфи за талию. — Это кавалерия, — сказала она мальчику. — Они всегда появляются последними. Нет, не надо, — отказалась она твердо, когда Марк попытался забрать у нее ребенка. — Мы пока побудем вместе. — Нэнси услышала топот еще чьих-то ног по террасе. — В самом деле, Марк, не вмешивайся и не позволяй другим вмешиваться, пока я не буду готова.
— Но ты вся в крови.
— Кровь не моя. Я просто немного замоталась. — Она внимательно посмотрела в его напуганные глаза. — Мне нужно поговорить с Вулфи наедине. Пожалуйста. Я ведь ушла, когда ты попросил. Сделай то же самое для меня.
Ни слова не говоря, Марк кивнул и пошел навстречу полицейским, размахивая руками, чтобы остановить их. В доме начали зажигаться огни, Джеймс шел из комнаты в комнату, включая по пути свет.
Нэнси прижала к себе Вулфи, чувствуя сквозь тонкую одежонку хрупкие детские кости. Она не представляла, что может ему сказать. Она даже не знала, кем приходился ему Лис, отцом или отчимом, действительно ли его мать умерла или мальчик просто считал, что она умерла, не знала, откуда он сам и есть ли у него какие-то другие родственники. Мальчика, вероятно, отправят в приют, и ему придется пройти через систему опеки, прежде чем удастся до конца выяснить все подробности его происхождения. Нэнси понимала, что говорить ему этого не нужно. Абстрактными предположениями никого утешить невозможно.
— Я расскажу тебе, как бывает в армии, — сказала она. — Все заботятся друг о друге и стараются защитить друг друга. В таких случаях мы говорим: «Прикрыть тыл». Слышал когда-нибудь такое выражение?
Вулфи кивнул.
— Ну вот, когда кто-то прикрыл твой тыл и спас тебе жизнь, ты становишься его должником и должен отплатить ему. Понял?
— Как черный чудак в фильме «Робин Гуд, принц воров»?
Она улыбнулась:
— Именно так. Ты Робин Гуд, а я черный чудак. Ты спас мне жизнь, поэтому теперь я должна спасти твою.
Вулфи неистово замотал головой:
— Но я же не этого боюсь. Я не думаю, что полицейские меня убьют. Я просто думаю, что они очень сильно разозлятся из-за мамы и Каба и… всего остального. — Он судорожно вздохнул. — И пошлют меня к чужим людям… и я останусь совсем один.
— Знаю. И я бы испугалась. Значит, тогда я заплачу свой долг тебе тем, что полицейские не посмеют прикоснуться к тебе до тех пор, пока ты не скажешь мне, что чувствуешь себя в абсолютной безопасности. Ведь это будет все равно что спасти жизнь?