Охота на орлов
Шрифт:
– Стройся! – скомандовал центурион. – Здесь, перед палаткой! Шевелись!
Восемь легионеров построились неровной шеренгой. Остальные солдаты центурии с недоумением наблюдали, как Тулл прохаживается перед строем, сверля каждого ледяным взглядом.
– Ты говорил о мятеже, так? – Центурион остановился перед призывником, на поясе которого висел кинжал. – Так? – Тулл держал витис наготове в правой руке; он был уверен, что успеет ударить солдата в солнечное сплетение, если глупец надумает выхватить клинок. – Говори, если не хочешь ближайшие шесть месяцев чистить в лагере
Призывник на глазах сник, как цветок в знойный день без воды.
– Мы только разговаривали, центурион.
– Неужели? – Продолжая держать витис на изготовку, Тулл повернулся лицом ко второму заговорщику, бородатому ветерану: – А как насчет поколотить центурионов или сделать с ними что-нибудь похуже?
К чести ветерана, тот не опустил глаз.
– Это говорит гнев, центурион. Люди недовольны условиями. Что до меня, то я служу уже двадцать четыре года. Мне немного осталось до отставки, но есть другие солдаты, которые в гораздо худшем положении.
– Если ты говоришь правду, то есть нарушения и недостатки, которые следует исправить, – ответил Тулл, кивая. – Но это не дает права ни тебе, ни любому другому легионеру затевать мятеж. Мятеж! – Он сурово смотрел на ветерана. Тот наконец не выдержал и опустил голову. Его примеру последовал и призывник. – Если я еще раз услышу хотя бы шепот на этот счет, вы будете маршировать на парадном плацу, пока не упадете. И не будет вам ни отставки, ни увеличения жалованья, потому что вы просто сдохнете от изнеможения! Сейчас вы двое получите по десять ударов кнутом и будете чистить нужник центурии, пока лагерь не снимется с места. Каждые три дня вы будете совершать марш на двадцать миль под надзором Фенестелы. Я ясно выражаюсь?
– Да, центурион, – уныло ответили легионеры.
– Громче! – взревел Тулл, ударяя витисом по плечу ветерана, а потом – по плечу призывника, и еще раз, и еще…
– Да, центурион! – завопили все восемь легионеров.
– А теперь пошли в свою палатку!
Тулл повернулся к ним спиной и не спеша пошел прочь, уверенный, что укротил смутьянов. Радость омрачилась мыслью о том, что победа была неполной и временной. Похоже, у людей существовали серьезные основания для недовольства, и угроза мятежа не миновала. Разговоры вроде того, что он подслушал, разойдутся по всему лагерю, и командиры знать о них не будут. Болезнь распространяется быстро, а мятежные разговоры – еще быстрее. Тулл решил, что теперь доказательства у него есть.
Настало время передать дело наверх.
Глава 5
Рассказав Фенестеле и другим младшим командирам центурии об услышанном, Тулл направился к Септимию. Он предпочел бы действовать через голову старшего центуриона, но привык соблюдать субординацию. Циничный тип с вечно недовольной физиономией и щетинистыми седыми волосами, Септимий терпеть не мог всех, кто был выше его рангом. Вынужденный по очевидным причинам сдерживать свои порывы, он получал особое удовольствие, унижая Тулла, который превосходил когда-то его в чине. Тем не менее к сообщению об угрозе мятежа командир отнесся с полной серьезностью, а потом заявил, что и другие центурионы тоже приходили к нему с подобным предупреждением.
– Я велел им задать взбучку своим солдатам, как это сделал ты. – Септимий помахал воображаемым кнутом. – Десять-двадцать ударов у кого угодно дурь из головы выбьют.
Похоже, подумал Тулл, толку от разговора не будет.
– Может, стоит сообщить старшему трибуну? Или даже легату?
Септимий посмотрел на него тяжелым взглядом.
– Я командую когортой, а не ты. Понял?
– Понял, старший центурион, – ответил, проглатывая обиду, Тулл.
Септимий дернул подбородком:
– Свободен.
Тулл повиновался, с горечью вспоминая, как ровно таким же образом и Вар несколько лет назад не пожелал прислушаться к его предупреждениям. Терзаемый сомнениями, он возвращался в свою палатку. Может быть, ему все же следовало действовать в обход Септимия… Тулл продолжал взвешивать разные варианты, когда заметил показавшегося в конце улицы Туберона. Один вид самоуверенного, надменного легата отрезвил Тулла и открыл ему глаза на истинное положение дел. Если у него было мало шансов убедить в опасности мятежа Септимия, то с легатом Тубероном их просто не существовало.
Прикинув, что с Тубероном, при сохранении нынешнего курса, встретится шагов через полтораста, Тулл выругался про себя. Смягчить надвигающееся столкновение ему было нечем и некем, а компанию Туберону составляли лишь несколько штабных командиров. Группа ехала не торопясь, но рядовые легионеры спешили убраться с дороги, и самым примечательным на общем фоне оставался шлем центуриона.
Едкого замечания было не избежать. Тулл прикинул варианты. Можно нырнуть между палаток и выйти на другую улицу, и Туберон его не увидит. Такой маневр немного удлинит путь. Возмущение, однако, вызывала сама унизительность ситуации. Ему что же, до конца службы ходить на цыпочках и прятаться от таких сопляков, как Туберон? Вопрос так и остался без ответа, когда центурион, сжав зубы, решительно двинулся навстречу легату.
Шагов за двадцать до места предполагаемой встречи Тулл получил неожиданный удар в бок и споткнулся. Развернувшись, он увидел легионера с метлой в руках, оказавшегося после столкновения с ним на земле.
– Ты что вытворяешь, глупец? – гаркнул центурион.
– Прости, – пробормотал солдат, поднимаясь. Увидев, что толкнул командира высокого ранга, бедняга побледнел. – Тысяча извинений, господин. Не заметил.
– Понятно, – с сарказмом протянул Тулл. – Метешь?
Смутившись еще сильнее, легионер поднял метлу.
– Я шел боком, центурион, и…
– И не видел меня, я понял, понял. – Тулл размышлял, стоит ли наказывать солдата за этот проступок. Судя по всему, он отслужил лишь несколько лет и теперь здорово испугался – еще бы, толкнул одного из старших командиров… Похоже, столкновение было чистой случайностью, и усугублять напряженность в лагере бессмысленным наказанием не имело смысла. – Смотри, чтобы подобное не повторилось.
Легионер уставился на него:
– Центурион?
– Я говорю, убирайся!