Охота на сурков
Шрифт:
— Бра-а-а-ке!!
Дождь лил плотными, тяжелыми струями, так что вздулся наш фонтанчик. Принадлежал ли голос, сию минуту пролаявший имя Цбраджена, унтер-офицеру, что шагал слева от первого мула? Или лающий голос, столь резко призвавший Солдата-Друга к порядку, принадлежал офицеру в сверкающем кожаном плаще, замыкавшему шествие верхом на жеребце?
Лицо горного стрелка Ленца Цбраджена на мгновение исказила гримаса — но может быть, в том был виноват дождь, — гримаса пламенной ненависти. Солдат живо выскочил из-под зонта и вернулся в строй. Колонна
3
Среда в середиие июня. Над Розачем дул юго-западный ветер, дул сквозь ночь, туман и дождь с высокогорных долин и осыпал снегом вершины гор, отчего резче очерчивались их контуры; он подгонял вдаль флотилии нежнейших облаков, прочесывал гребень хребта, взвивая мелкий свежий снег, так что серебристая дымка его плясала и тотчас рассеивалась.
— На кого же вы оставили Сирио? — поинтересовалась Ксапа.
— На Уоршлетту.
Я:
— Мы ее никогда не видели.
Полари, вдовствующая графиня Оршчелска-Абендшперг, удобно расположившись па коричневато-желтых подушках «австродаймлера»:
— Кухаркам место на кухне.
— А прачкам в прачечной. Трубочистам в трубе, а «Снаги» в салоне, — неуклюже пошутил я. — Скажите, Йооп, вам порой не бывает страшно за вашего приятеля.
Тен Бройка белесо моргнул:
— За приятеля? За Сирио? Почему?
— Да нет, не за вашего спа-ни-еля! А за вашего «Спа-ги». Я хочу сказать, если вы, к примеру, уезжаете на прогулку, как сегодня, так не боитесь ли, что он пропадет?
— Он застрахован, — буркнул Йооп.
— Припомните, сделайте одолжение, дело с «Моной Лизой», — не отступал я от темы. — Случилось это в Лувре, на глазах у двух десятков сторожей. Предположим, что кого-то, пусть не профессионального преступника, а всего-навсего ярого поклонника Гогена, так же магически притягивает знаменитый «Спа-ги», как и вас. Он выждет удобный случай…
— У вас мания преследования.
— У меня мания, прекрасно. Человек этот выждет удобный случай, заберется в «Акла-Сильву» во время вашего отсутствия, бритвой вырежет «Спаги» из рамы, скатает полотно и вынесет под плащом. Он оставит вашего Гогена у себя. Будет прятать в доме, вовсе не думая продавать его. Пройдут годы. А время от времени, по ночам, когда он почувствует себя ужасающе одиноким, он будет доставать картину, чтобы с восхищением глядеть на нее, и будет счастлив. Может так случиться или нет?
— Вы воображаете себя героем детектива, — буркнул тен Бройка.
— Прекрасно. — Слова его попали не в бровь, а в глаз, но он об этом не догадывался. — Может, хм, все мы нынче воображаем себя героями детективов. Итак, по нашей гипотезе, вор-любитель а ля «дело Мона Лиза» не будет пойман. Страховую сумму вы получите, но она не даст вам счастья, Йооп. Ваш «Спаги» погибнет для вас безвозвратно.
Вена, словно бы выползающая из цыплячьего пушка на висках тен Бройки, обозначилась резче, и я почувствовал, как Ксана легонько тронула мой затылок.
Впереди,
«МОРТЕРАЧ» прочли мы на серой пастушьей хижине, сложенной из неотесанного плитняка. Рядом — новый щит, а на нем стрелы, два черепа со скрещенными костями и надпись на четырех языках, предостерегающая от вступления на территорию маневров. И два часовых в касках с карабинами на груди.
Тен Бройка надел громадные солнечные очки из темно-фиолетового стекла и повел нас к железному парапету. Священник, видимо, и не собирался выйти из машины вместе с нами. Бон-жур выставил ногу в начищенном сапоге на подножку и завел с ним разговор.
— Бернина-Крастаджюца-Беллависта-Палю, — жестом заспанного музейного служителя представил нам Йооп ледяные пирамиды.
Глетчер Мортерач, растянувшийся в колоссальном скалистом ложе, казался гигантским скелетом с бесчисленным множеством провалов-ребер: изумрудно-зеленых расселин. Чем ближе к нам продвигались так называемые Вечные Льды с их застывшими волнами и водоворотами, тем они были грязнее, пока не вливались в морену — черноватые груды обломков и камней, Вечную Свалку, из которой то тут, то там поблескивали приметы присутствия человека: битые пивные бутылки.
— Вы знаете миф о Мортераче? Нет? Расскажи, расскажи, расскажи, им, Йоопикуклик!
Тен Бройка рассказал, рассказал, рассказал нам старую горную легенду — хоть обстоятельно, но донельзя бесцветно. Когда-то в незапамятные времена некий юноша погиб при переходе через этот глетчер, его любимая отправилась на поиски. Но и она не вернулась. Если в определенные дни начала лета, в период таяния снегов, подойти к глетчеру, можно услышать, как откуда-то из глубины та девушка зовет своего возлюбленного по имени: «Мортерач, Мортерач!»
— А теперь, навострите-ка ушки, милые мои. — Полари скорчила гримасу, словно с детским нетерпением ожидала чуда. — Может, мы услышим, как она зовет. Тс-с-с!..
Порыв ледяного ветра с глетчера растрепал кисточку на тирольской шляпе Полы. Боги, как ненавижу я эти кисточки, и подумать, что именно она…Но я доставил ей удовольствие и вежливо прислушался. Ветер улегся, и за нами, на шоссе, ведущем к перевалу, не раздалось ни единого звука. Великая настораживающая тишина — и тут я услышал. Откуда-то издалека с поразительной отчетливостью до меня донеслось: тактактактактак. И сразу же другой звук: это мой лоб отреагировал, как сейсмограф.