Охота Полуночника
Шрифт:
— Шесть…
— Прошу вас, прекратите, мастер Эдвард, — застонала я. — Пожалуйста, прекратите.
— Семь…
Вся моя душа разрывалась в кровавые клочья.
— Пожалуйста, отпустите Морри, мастер Эдвард, — выкрикнул Кроу. — Лучше побейте меня.
— Восемь…
Я рыдала, а затем принялась отчаянно звать на помощь и выкрикнула то, что он так хотел услышать:
— Я поеду с мистером Стюартом!
Мистер Джонсон остановился, но мастер Эдвард велел ему не обращать внимания и продолжать. И тогда я поняла, что он наказывает меня вовсе не за неповиновение. Нет, у него были на это совсем другие причины, и он наслаждался происходящим.
— Девять…
Теперь я вся пылала и звала на помощь бога и папу. Я взывала к ним, но никто так и не пришел.
— Десять…
Кроу вновь принялся молить мастера Эдварда, чтобы его избили вместо меня.
Я знала, что он делает это ради папы, но его голос слышался где-то очень далеко.
Затем я услышала, как он застонал. Должно быть, мастер Эдвард пнул его в живот. У меня больше не было воздуха, чтобы кричать.
Я обрадовалась, поняв, что скоро потеряю сознание. Хоть бы Коппер не стал обливать меня водой, чтобы привести в чувство.
— Одиннадцать…
Но одиннадцатый удар так и не обрушился. Повернув голову, я увидела, что мистер Джонсон валяется в грязи. Он медленно поднимался на ноги, пылая злобой.
— Это еще что такое? — заорал мастер Эдвард. — Эй, мистер Джонсон!
Я услышала какой-то шум и крики. Когда я вновь открыла глаза, передо мной мелькнула чья-то тень. Я решила, что это папа.
Я, должно быть, и впрямь потеряла сознание, потому что когда я очнулась, то обнаружила, что лежу ничком в своей постели, а Лили натирает мазью мне спину.
— Все будет хорошо, детка, — повторяла она.
Я повернулась взглянуть на нее. Левый глаз распух и заплыл.
— Ничего, ничего…
Она поднесла чашку с водой мне к губам. Кроу тоже был здесь. Дрожащим голосом он объяснил, что мистер Стюарт выбежал из комнаты, как только услышал мои крики, набросился на мистера Джонсона, сбил его с ног и пригрозил, что убьет его, если тот еще тронет меня хоть пальцем.
— О, детка, — промолвила Лили, — этот человек просто сошел с ума!
Кроу добавил, что мистер Джонсон хотел драться на дуэли с мистером Стюартом, но мастер Эдвард успокоил его и отправил домой. Но перед уходом он успел последний раз огреть меня кнутом.
— А мистер Стюарт?
Лили ответила, что он уже приходил взглянуть на меня, и сидел прямо здесь, рядом. Он хотел убедиться, что я еще жива. Он уже поговорил с мастером Эдвардом, и теперь вернулся к себе в спальню.
— А что сказал мастер Эдвард?
— Сперва страшно раскричался, — отозвался Кроу. — А потом они выпили виски и помирились.
— И никто про нас ничего не сказал?
Лили похлопала меня по руке.
— Все хорошо, малышка, перестань беспокоиться.
В пятницу поутру я проснулась, желая лишь одно: выскользнуть из своей шкуры и сбросить ее, как змея. Теперь мне нужно было придумать, как управиться с Джоном до воскресенья, иначе Ткач и все остальные сбегут без меня, а я не хотела оставаться в Египте с фараоном. Ну уж нет!
Час спустя у меня поднялся жар. Кроу решил, что это из-за порки. Лили позаботилась обо мне.
Мастер Эдвард уже уехал с семьей в Кордесвилль. Он должен был вернуться в субботу утром и предупредил мистера Джонсона, что если к тому времени я не отправлюсь с мистером Стюартом, то он даст мне еще тридцать плетей. Лили сбегала за Джоном, который сидел у реки и делал наброски рабов, трудившихся на рисовых полях. С хмурым видом он зашел в комнату, уселся рядом с постелью, скрестив на груди руки, и не произнес ни слова. Я же чувствовала себя слишком слабой, чтобы дерзить. По правде сказать, мне нравилось, когда он смотрит на меня своими светлыми печальными глазами.
Наверное, в глубине души всем людям иногда нравится, когда их жалеют.
Он попросил Лили, не оставит ли она нас одних на пару минут, и та вышла из комнаты. Он прощупал мой пульс, затем смочил водой полотенце и положил мне на лоб. Он сказал, что мой папа точно так же когда-то лечил его самого, почти двадцать пять лет назад, и еще он сказал, что никогда себя не простит за то, что позволил задать мне порку.
— Вам не стоит все время извиняться. — Я улыбнулась.
— В любом случае я никогда не стал бы силой заставлять тебя ехать со мной.
— Так вы уедете?
— Сам не знаю. Наверное, я останусь до воскресенья и пойду на обед к Эдварду. Надеюсь, к тому времени ты передумаешь. Ты не можешь здесь жить. Ты сама это знаешь.
— Знаю, но уехать все равно не могу, — возразила я.
— Наверное, я этого никогда не пойму. Морри, конечно, это важное решение, и я готов ждать тебя столько, сколько потребуется. Я могу уехать в Чарльстон, подождать там пару дней, а затем вернуться сюда. Я могу возвращаться все время. Разве ты не понимаешь… Я просто не могу оставить тебя здесь.
Очень скоро Джон узнает о нашем побеге. Тогда у него больше не будет нужды мне помогать.
— Подождите одну неделю, — сказала я ему. — Если к тому времени я не пришлю весточку, тогда уезжайте без меня. Я понимаю, это звучит глупо, но сделайте так, как я говорю.
— Хорошо, я так и сделаю. Но как же быть с Эдвардом? Он наверняка разозлится, если ты не уедешь со мной.
— Не тревожьтесь, я справлюсь, — убедительным тоном заверила я, но, по правде сказать, я пока не знала, что будет. Впрочем, об этом мне пока не хотелось думать, и поэтому я спросила: — А как же вы? Вернетесь в Нью-Йорк, когда закончите здесь с делами?