Охотница
Шрифт:
– Отпустите мою дочь, Готье. Я принес вам эту проклятую Богом книгу.
– Ой, папа, прости меня, – взмолилась Мег.
То, что посреди всего этого ужаса его дочь переживала свою вину перед ним и просила у него прощения, оказалось для Мартина совершенно непереносимым. Он постарался ободряюще улыбнуться ей.
– Все будет в порядке, малышка.
– Конечно, все будет хорошо, мадемуазель, – вклинился Готье. – Если только вы не станете шевелиться, пока мы с вашим папашей завершим нашу сделку.
Мартин попытался определить место, где прятался Готье. Этот тип должен был
– Вы же простите мне некоторые мои сомнения, мистер Вулф, – снова обратился к нему Амбруаз Готье. – Прежде, чем я освобожу вашу дочь, я должен удостовериться в подлинности книги. Моя царственная госпожа, королева Екатерина, уже дважды обманывалась в своих надеждах заполучить сей фолиант.
Мартин поднял книгу вверх и призывно помахал ею.
– Подойдите и сами изучите ее содержание, – крикнул он, полагая, что сумеет одолеть Готье и, приставив нож к горлу этого мерзавца, заставит его приказать освободить Мегги. Но тот только хихикнул, словно угадал мысли Мартина.
– Думаю, я предпочту остаться там, где я есть. Мистер Найсмит, вы утверждаете, что имеете некоторое знание в оккультных вопросах. Спуститесь и осмотрите книгу.
Мартин совсем забыл о существовании Сандера со всеми этими событиями. Юноша появился из-за кулис, явно подрастерявший свои обычно самодовольные манеры. Он спустился в партер, дрожа под негодующим взглядом Мартина. Когда он осторожно приблизился к Мартину, у Сандера хватило такта выглядеть смущенным.
– Прост-тите, мистер Вулф, – он запнулся. – Я не собирался причинять Мег никакого вреда. Я не хотел помогать мсье Готье, но он заставил меня…
– Заткнись, – рявкнул Мартин. – И избавь меня от своих спектаклей, иначе тебе несдобровать, мальчик.
Сандер угрюмо замолчал и протянул руку за книгой. Мартин неохотно отдал ее. Сандер разглядывал книгу, осторожно, почти благоговейно водя пальцами по старинному кожаному переплету. Когда он открыл обложку и стал изучать странные знаки, на лице его слишком явно отразилось алчное желание.
– Ну что там, парень? – заторопил Готье.
Сандер повернулся к сцене.
– Похоже, она настоящая, мсье.
– Тогда неси сюда.
– Нет! – Мартин вцепился в руку Сандера. – Только после того, как вы освободите мою дочь.
– Освобожу, но только после того, как получу книгу. Мистер Найсмит, несите книгу сюда.
Прежде, чем юноша успел ответить, Мартин со стремительностью молнии зажал Сандера в железной хватке. Он вытащил из ножен кинжал юноши и приставил лезвие к его шее. Мартин слышал, как клокочет воздух в горле Сандера. Хотя юноша и перепугался, он продолжал цепко держать «Книгу теней».
– Отпустите Мег прямо сейчас или я… – прорычал Мартин, но его прервал издевательский смех Готье.
– Или вы что, мсье? Перережете горло этого малого? Да я и сам чуть было не соблазнился на это чуть раньше вас. Он для меня ничто. Давайте, убейте его. Но если я не получу книгу, пока не досчитаю до десяти, вы увидите безжизненное тельце вашей дочери, свисающее с конца той веревки.
– Один… два… – У Мартина на лбу выступили капельки пота от звуков голоса Готье. Он тихо проклинал
Мысли Мартина стремительно неслись, взвешивая все шансы. Он сумел придумать только одно: отшвырнуть Сандера с дороги и метнуть нож в сердце мужчины, маячившего подле Мег, затем схватить дочь и мчаться прочь, прежде чем Готье доберется до нее. Вот только хватит ли ему сноровки и скорости, чтобы исполнить задуманное, сомневался Мартин. Но он был должен, сказал он себе. Это была их единственная надежда.
Кэт попятилась назад, укрытая темнотой, в которую погрузилась верхняя галерея театра. Черпая силы в роднике, о существовании которого внутри себя она никогда и не догадывалась, ей удалось добраться до «Короны».
Держась в тени, она видела всю сцену, разворачивающуюся под ней. Глядя на нее, Кэт хотелось взреветь от страха и негодования. Но она только сжала челюсти, когда Мартин схватил в заложники Сандера и Готье начал свой неумолимый счет. Сам ублюдок прятался где-то за кулисами. Один черноволосый скот охранял Мег. Из всего, что знала Кэт, в театре могли оказаться еще люди Готье, скрывающиеся наготове где-нибудь за кулисами, но она не имела больше времени, чтобы оценить ситуацию. Зажав лук Мартина в руках, охотница готовилась сделать наитруднейший выстрел в своей жизни. Кэт вытащила из колчана стрелу, которую смазала смолой. Она подожгла ее от фонаря, спрятанного на полу позади нее.
– Пять… шесть, – она слышала голос Готье. – Я теряю терпение, мсье Ле Луп.
Сердце Кэт билось все быстрее, но она понимала, что ей нельзя позволить себе поддаться нервозности и запаниковать. Она установила стрелу с тлеющей смолой, осторожно прицеливаясь.
Она задержалась только для того, чтобы тихо взмолиться богине Бригитте и доброй Матери-Земле. И потом она выпустила стрелу в полет. Стрела прошипела в воздухе пылающей дугой и вонзилась в веревку, висевшую над головой Мег. Прежде, чем кто-либо внизу успел отреагировать, Кэт поспешила приладить другую стрелу к луку. И в тот же самый момент Мартин отшвырнул Найсмита и метнул нож в человека, охранявшего Мег. Жак взвыл от боли. Кэт выпустила вторую стрелу прямо тому в глаз.
Жак растянулся на полу, сбив фонарь и табурет Мег. Но веревка уже упала, освободив Мег. Тихонько вскрикнув, девочка свалилась на сцену.
Мартин помчался к дочери, но только он добежал до нее, как из-за кулис появился Готье, вытаскивающий шпагу с разъяренным шипением.
Мартин бросился к шпаге Жака, валявшейся на полу сцены. Он вытащил ее из ножен как раз вовремя, чтобы отразить смертоносный удар Готье.
Пока эти двое мужчин дрались, защищаясь и нападая друг на друга, Кэт вытащила новую стрелу, ожидая удобный момент, чтобы всадить ее в Готье, не задев Мартина. Но тут она заметила то, что наполнило ее большой тревогой. От искры ли ее стрелы, или от опрокинутого фонаря, но соломенная подстилка на сцене загорелась.