Охотник-жертва
Шрифт:
– Чем же?
– Отличным загаром.
Часть вторая
НАЧАЛО ОХОТЫ
Глава 10
Пока Блэквелл проходил курс специальной подготовки, за сотни миль оттуда, в Гондурасе, происходили события, которые в конце концов сделали возможной встречу Блэквелла с его Жертвой,
На горной, черной от пыли дороге близ Сан-Франциско де ла Пас сидели два дозорных контрас. Они охраняли лагерь повстанцев "Змеи", которыми командовал Мигелито. Лагерь располагался на лысом холме на берегу мутной Рио-Телика. Цыганский беспорядок в лагере делал его похожим на ночлежку в центре Порт-о-Пренса. Несмотря на отсутствие
Двое контрас сидели, расстегнув рубашки и расшнуровав ботинки, то есть как все партизаны в мире, ведущие боевые действия в тропиках. В голубом небе висели розоватые облака - пришельцы с Мексиканского залива, - которые принесли обильные дожди. Видно, быть хорошему урожаю.
Один из дозорных, низкорослый бородач, подвижный парень по имени Валериане когда-то учился в университете городка Сильвес, что в восьмидесяти километрах от Манагуа. Там он изучал средневековую английскую литературу до тех пор, пока однажды вербовщики контрас не вломились в общежитие и насильно не записали его в "армию освобождения". Его друг Панфило жил с ним в одной комнате и был помолвлен с Пилар, сестрой Валериане, Его тоже взяли в "армию освобождения", и сейчас он был напарником Валериане в дозоре.
С тех пор прошло двенадцать лет. И вот Панфило в расстегнутой рубашке стоит, привалившись к огромному камню и, покуривая мексиканскую сигарету "Деликадо", лениво глядит на своего друга Валериано, который в мощный цейсовский бинокль рассматривает черную ленту дороги.
Вдруг позади послышались шаркающие шаги, и друзья мгновенно обернулись, держа АК-47 наготове. Но это оказался всего лишь Жан-Клод, повар лагеря, толстый коротышка в белом фартуке.
– Ну что там, в лагере?
– спросил Валериане.
– Ужасно, - промямлил Жан-Клод, - мне пришлось убраться из лагеря, чтобы прийти в себя.
Он присел на камень. Его руки дрожали. Затем он встал и стал расхаживать взад-вперед.
– Успокойся дружище, - сказал Панфило, - по-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
– Потому что мне нужно все время быть начеку, - ответил Жан-Клод.
– Что я могу сделать, если все в лагере одурели от наркотиков? Мигелито смотрит на это сквозь пальцы. Я сам не люблю наркотики. Но больше всего меня волнует эта свинья.
Два бывших университетских товарища посмотрели на повара, как на сумасшедшего.
– Ты имеешь в виду кого-то из наших общих знакомых?
– спросил Панфило. Жан-Клод запнулся и пробормотал:
– Да нет, я имею в виду поросенка для праздника. Панфило и Валериане разом хлопнули ладонями себя по лбу, точно так, как это делают итальянцы. Ну конечно же, праздник! Их потому и поставили сюда, чтобы не прозевать Рамона де лас Касаса, представителя контрас в Майами. В его честь будет устроен праздник, и Жан-Клод имел в виду жареного поросенка, которым все говорящие на испанском народы потчуют важных гостей, даже если последние вегетарианцы.
– Ну, и что с поросенком?
– поинтересовался Валериане.
– Недостаточно хорош?
Жан-Клод сжал губы. И эти туда же. Рубашки расстегнуты
– Поросенок хорош. Сам выбирал. Проблема в том, что наш гость опаздывает. Я говорил Мигелито, что наш гость опоздает - эти гости всегда опаздывают. Я сказал Мигелито, что нельзя начинать готовить поросенка до тех пор, пока на дороге не увидим машину с гостем из Сан-Франциско де ла Пас. Но я ведь всего лишь повар. Вы когда-нибудь слышали, чтобы команданте по прозвищу Бандера Негра прислушивался к совету повара? Начинай готовить, и все тут. Ведь он команданте, а я просто повар. Я работал в лучшей гостинице Бордо, "Холидей Инн". Если бы не скандал с той одиннадцатилетней эстонкой, никогда бы не оставил место и не эмигрировал.
– И что ты сделал с поросенком?
– спросил Валериане.
Жан-Клод пожал плечами:
– Что я мог сделать? Приказ есть приказ. Я начал готовить.
– Так в чем проблема? Ты забыл рецепт? Губы Жан-Клода скривились.
– Кто? Я? Забыть рецепт, который я сам придумал и который только что был опубликован в последнем номере журнала "Гурман"? Да никогда! Я сделал все как нужно. Нафаршировал поросенка листьями мексиканской магвы, смоченными соком пьянящей текилы, а также специями, пряностями и хлебцами из кукурузной муки. Потом полил его своим фирменным соусом и свежайшим оливковым маслом из Севильи. Надел поросенка на вертел и заставил помощников поворачивать вертел на огне через определенные - точно по секундомеру - промежутки времени. Они делали так до тех пор, пока шкурка поросенка не приобрела матовый темно-золотистый цвет, а мясо не стало таять на языке - таким должен быть настоящий жареный поросенок.
– А нам кусочек не перепадет?
– спросил Панфило.
– Вы не понимаете, - продолжал Жан-Клод, - поросенок уже готов. Еще десять минут на огне - и шкурка почернеет, а мясо станет жестким.
– Ну так сними его с огня!
– не удержался Панфило.
– Тогда он остынет раньше времени, и к столу я подам холодное мясо с застывшим жиром.
– Почему бы тебе не завернуть поросенка в фольгу?
– с издевкой спросил Валериане. Он не был приглашен на праздник, и поросенок ему явно не предназначался.
– Ты же знаешь, что ее тут не найти, - ответил повар.
– Вот если бы я остался в Тегусигальпе. Какая была гостиница! Если бы не случай с немецкой туристкой и ее ребенком...
Валериане, который пристально смотрел туда, где дорога сливалась с горизонтом, вдруг резко поднял руку.
– Тихо! Они едут!
Вдали на дороге появилось облачко пыли, которое оказалось легковым автомобилем, мчащимся на большой скорости. Это был плимут пепельного цвета такси из Сан-Франциско де ла Пас.
– Праздник спасен!
– закричал Жан-Клод и побежал к лагерю.
– И не только праздник, - сказал Валериане.
– Теперь бойцы получат дополнительную порцию перуанского кокаина, которую обещал Мигелито. Я представляю, как у них заблестят глаза, когда они узнают, что приехал де лас Касас.
– Все-таки приехал. А ведь многие сомневались, что он почтит нас своим посещением.
И несостоявшиеся литературоведы улыбнулись друг другу, вытерли носы и пошли докладывать начальству.