Океан. Повесть
Шрифт:
– А гул?
– Наверное, сейсмическая активность, о которой предупреждал штаб, – пожал плечами Ливанов.
– Если она, нам предстоят сложности, – нахмурился Удатный. – Подводное извержение вулкана или сдвиг тектонических плит, чреваты. После чего задумался.
О квакерах было известно мало. Впервые в океане их стали фиксировать еще советские атомоходы при прорыве натовского противолодочного рубежа «СОСУС». В районах мыс Нордкап – Медвежий остров – Гренландия – Исландия – Фарерские острова. Поначалу считалось, что это акустические сигналы донных подводных
– Значит так, – вышел из размышлений командир, обведя глазами присутствующих. – Всяческий треп на борту по поводу сегодняшнего контакта запрещаю. А о нем доложим в штаб. У них головы большие. Пусть думают.
– Добро, – кивнули заместитель со старпомом.
Оба полностью разделяли принятое Удатным решение, поскольку лишние разговоры не способствовали выполнению боевой задачи, а изучение аномальных явлений в компетенцию подводников не входило.
Ночью очередной доклад ушел на материк, откуда был получен туманный ответ «Усилить бдительность».
– По принципу «еще смирней», – саркастически высказался по этому поводу командир. Отдавая распоряжение заместителю со старпомом.
В сарказме была известная справедливость.
Предшествующие годы, бывший Министр обороны Сердюков, прозванный у военных «табуреткиным», вместе с армией целенаправленно разваливал флот. Продавая с молотка корабли и военные объекты. А еще вышибая последних думающих генералов с адмиралами, с назначением на их места бездарей. Теперь Министерством руководил новый, ставший делать все наоборот. Но «дубов» в высших штабах, в том числе Морском, по прежнему хватало.
Глава 2. Катастрофа
За неделю до окончания боевого дежурства в квадрате и перехода в базу, на крейсере стала твориться чертовщина.
Сначала к доктору, майору медицинской службы Давыдову, готовящему у себя в медчасти отчет о выполненной работе, зашел трюмный мичман из БЧ-5* по фамилии Ясень.
– Тэкс, с чем пожаловал? – оторвался от бумаг эскулап. – Присаживайся.
–У меня того, видения, – опустился на кушетку Ясень, комкая в руках пилотку.
– Вот как? – подозрительно оглядел его Давыдов. – Давай конкретней.
– Утром на вахте осматривал седьмой отсек, а там, в выгородке реактора, человек. Или что-то вроде того, – грустно вздохнул мичман.
– И что он там делал?
– Стоял, глядя на меня в иллюминатор, – прошептал пациент. – Голый и вроде как из воды. Так мне показалось.
– Креститься надо, если кажется, – нахмурился майор.– Покажи язык.
– А-а-а.
– Довольно.
Затем, встав, Давыдов осмотрел у Ясеня склеры глаз, а заодно проверил коленные рефлексы.
– Спишь как, нормально?
– Да вроде ничего, – кивнул бритой головой мичман.
– Вот тебе бром, – извлек из медицинского шкафа фольговую облатку врач.
– Будешь принимать три раза в день после еды. Свободен.
– Благодарствую, – поднялся с кушетки Ясень.
«Конец плавания вот и видится чего нет» подумал медицинский начальник, когда тот звякнул снаружи клинкетом двери. После чего вновь занялся бумагами.
Вторым, спустя сутки, к Давыдову обратился особист*. Они всегда ходили на боевые службы с экипажами. Этот был в звании капитана 3 ранга, по фамилии Свергун. Рыжий и с хитрыми глазами.
Контрразведчик постоянно навещал отсеки рубки и посты, по каким-то своим делам, а еще был соседом доктора по медизолятору. Где они вместе обитали.
После одного из таких вояжей, нередко совершаемых по ночам, особист вернулся необычно бледным.
Давыдов еще не спал, и, сидя в амбулатории, что-то налаживал в медицинском осциллографе.
– Послушай, Владимир Николаевич – налив в стакан воды и жадно ее выхлебав, уселся Свергун напротив. – Как ты относишься к привидениям?
– Медицинская наука их отрицает, – бормотнул врач, копаясь в приборе. – Как и другие. – А собственно в чем дело?
– Даже не знаю, как и сказать,– вынув носовой платок, промокнул лоб Свергун. – Я его только что наблюдал. В первом отсеке.
«Вот те раз» мелькнуло в голове у Давыдова. «И у этого видения».
– Так-так, – защелкнув замки на приборе, развернулся он в кресле к особисту
– Пообщался я значит там с вахтенным торпедистом, – продолжил тот, – и спустился на среднюю палубу. Глядь, а в носу, у акустической ямы абрис* прозрачного человека. У меня мурашки по телу.
– Ну и что потом? – тихо вопросил доктор.
– А потом все, – буркнул Свергун. – Он шагнул сквозь прочный корпус и исчез. Словно не было.
– М-да, – почесал затылок врач. – Такое у тебя раньше случалось?
– Первый раз, – ответил контрразведчик. – Может это от нервов?
– Скорее всего, – кивнул майор. – Как – никак два месяца в замкнутом пространстве. Сейчас я дам тебе успокоительное и все пройдет. Не забирай в голову. Бывает.
– Да я и не забираю, – пожал плечами Свергун. – Просто рассказал, как специалисту.
А следующим вечером интендант Шахназаров привел хромавшего кока. Тот ковылял на одной ноге и тихо матерился.
– Вот, свалился в провизионке со стеллажа, – усадил того на кушетку. – Терпи брат. Щас док* тебя полечит.
– Как же ты так, Валега? – покачал головой врач. – Осторожнее надо.
– Будешь тут осторожней, когда всякая хрень мерещится, – поморщился тот, вслед за чем травмированному была оказана помощь.
Перелома нет, легкое растяжение, – отойдя к умывальнику, стал мыть руки майор. Кстати (обернулся) что ты там говорил о хрени?
– Да мне даже неудобно, смутился Валега.– Вон, сказал Ахмеду, а он смеется.