Око Дракона
Шрифт:
Старший иерей, отвечавший за больницу, посоветовал друзьям остаться здесь еще на один день.
В этот день у стен монастыря должна была пройти отчитка, или, по-гречески, «экзорцизм». То есть, процедура исцеления душевнобольных, одержимых, и просто изгнание бесов и дьявола.
— Это очень помогает больным, — искренне уговаривала их и служительница, опекавшая Иванку. — Ваш случай — не такой уж безнадежный.
Друзья последовали этому совету.
Утром после торжественного богослужения в церкви на большой монастырский двор хлынула толпа людей, специально приехавших
Под торжественный звон колоколов появилась красочная процессия со множеством крестов, хоругвей, разных сияющих украшений, в конце процессии шел мужской хор, распевающий гимны. Наконец, показались четыре священника, одетые в одежды с золотым шитьем, они несли сверкающий священный сундук. Судя по всему, там находились какие-то священные реликвии. Епископ нес золотую митру и молился за душевнобольных.
Следом за процессией шли монахини, все в черном, с маленькими крестиками на лбу, а в середине процессии шла группа музыкантов.
Валерия, Валентин, Гуруджи и Кирилл были позади всех, им не было видно Иванки, стоявшей в первых рядах.
Вскоре процессия, дойдя до ворот монастыря, повернула назад. Музыканты играли марш, а процессия неторопливо продвигалась по пыльной дороге вдоль рядов больных. Некоторые из них катались пор земле, кричали, их едва удерживали родственники.
— Это он читает специальную молитву — экзорцизм, — кивая на епископа, пояснила Лере стоявшая рядом женщина в черном одеянии, судя по всему, не монахиня, а жительница острова, пришедшая на богослужение.
— Это какая-то особая молитва? — спросил Валентин.
— Да, уж не простая, это точно. Ее когда-то сочинил святой Крисостомосос. Три года назад моему брату этот обряд очень помог. Я с тех пор приезжаю сюда на эти богослужения, чтобы поблагодарить.
— И что, у вашего родственника выгнали демона? И он не вернулся назад в него? А откуда вы знаете? — не удержался, полюбопытствовал Гуруджи.
— Считается, что демона не выгоняют, а просто заставляют слушаться, вести себя прилично. «Экзосия» — значит, «клятва» или «присяга», пояснила женщина.
— Получается, что демон все же остается после этого сидеть в человеке, но только ведет себя прилично? — не умолкал Гуруджи.
Валентин незаметно пнул его сзади. Гуруджи сейчас только мешал им разглядывать, что творилось там, впереди. Валентин старался, приподнявшись на носки, разглядеть, где Иванка. Но вместе с тем понимал, что они сейчас мало чем могут ей помочь. К тому же он боялся увидеть ее среди тех, кто сейчас с искаженным лицом истерически визжит, катается по земле, бьется в судорогах в пыли у ног процессии, рвет на себе одежду.
Оставалось положиться на судьбу и на Господа.
— Я не уверен, что Иванка настолько набожна, — проворчал Гуруджи, как всегда, совсем не к месту.
Женщина, стоявшая рядом с ними и теперь беззвучно молившаяся, с осуждением взглянула на
— Дело не в набожности, — шепотом пояснила ему Лера. — А в том, что в человеке возникает резонанс не с сатанинским, демоническим началом, а — с божественным, и происходит это с помощью звука или, определенного ритма. Да и просто энергетическое поле, возникающее в церкви, во время молитвы, и, особенно, при большом скоплении народа — уже одно это оказывает влияние на биологические объекты. Например, если тебя каждый день ругает пьяный сосед… или наоборот, каждый день улыбается приятная соседка, — у тебя ведь будет совершенно разное состояние?
— Понял, — кратко отозвался Гуруджи и замолк, внимательно вглядываясь в толпу, очевидно пытаясь увидеть демонов, изгнанных из людей и еще порхающих над ними.
Когда после окончания мероприятия они попытались отыскать в толпе Иванку, ее уже нигде не было.
И лишь полчаса спустя друзьям удалось поговорить в монастырской больнице со служительницей, которая обычно опекала Иванку.
— Тс-с-с, — та прислонила палец к губам. — Ваша знакомая сейчас спит.
— Как она? — спросил Валентин с некоторым внутренним страхом.
— Намного лучше. Слава Богу, кажется, ей все это пошло на пользу. Думаю, она быстро пойдет на поправку.
— А ее друг? — Валентин сделал неопределенный жест, рисуя в воздухе что-то вроде длинных волос.
— Анастасиос? — Лицо служительницы стало серьезным. — К сожалению, он пока без изменения, все так же.
Вечером они отправились навестить Иванку. Лера осторожно первой заглянула в палату, где та лежала.
— Ой, Лера! — вдруг услышала она хорошо знакомый голос. Иванка приветствовала ее, словно они расстались только что. — Я что, так долго болела? Плохо помню.
Остальных друзей она также узнала сразу. И на сегодня это было самой главное, самое важное событие.
Правда, память возвращалась к Иванке не сразу, не полностью, а частями.
Друзья оставшееся до отъезда время старались проводить с Иванкой, правда, избегая в разговорах подробностей.
Иванка до сих пор не могла объяснить, как она оказалась на соседнем острове, в нескольких километрах от острова…
— Да не заморачивай ты себе голову, — смеялся Валентин, — тот грозовой, ураганный разряд в несколько килотонн, который на нас обрушился, и который мы благополучно пережили, оказался покрепче наркотика. Ни я, ни Валдис тоже не можем объяснить, как и почему мы после похода в тоннель очнулись вдалеке от пещеры, на берегу моря.
— А я все время ждала вас у входа в пещеру, жгла костры, молилась, играла для вас музыку… — добавила Лера.
— Как Эвридика, — заметил Гуруджи.
— И, клянусь Богом, никто из вас из тоннеля не выходил.
В общем, у них оставалось еще много вопросов, на которые они пока не могли ответить.
Монастырские коридоры и палаты больницы, все окружающее пространство, казалось, пропахло ладаном, Оказывается, монахи этого монастыря делали его сами, на основе ливанской смолы. Здесь его называли «мосхофимиам», и «курили» в особо праздничные дни.