Око Дракона

Филимонова Любовь

Иванка, как мать, которая прощается с любимым сыном, гладила его по лицу, по косматой непричесанной копне волос. Он молчал, и в глазах его был то ли укор, то ли вопрос.

Вдруг она решительно сорвала с пальца свое кольцо с шафрановым сердоликом и вложила в руку Анастасиоса. И двумя руками сжала его кулак.

Валентин, внимательно наблюдавший за ними, тоже машинально сжал кулак, словно чувствуя в руке тепло камня.

После они обнялась, прощаясь.

Затем друзья уложили пожитки на подводу, запряженную осликом. Попрощались со служителями

больницы.

Они уже усаживались на подводу, когда быстро вернулся Анастасиос. Он нес какой-то большой плоский сверток, обернутый куском холщовой ткани и перевязанный бечевками. Судя по всему, это была картина.

Друзьям тогда не было времени ее разворачивать. И только оказавшись в гостинице на острове Санторин, наконец, смогли рассмотреть подарок Анастасиоса.

…Валентин, Иванка, Валдис и Лера внимательно вглядывались в картину.

— Нет, вы смотрите внимательнее. Улавливаете? По стилю. И вообще… — торжествующе произнес Валдис, — сразу видно, та же рука, что и в «Оке дракона».

— Тоже мне, открытие! — скептически возразил Валентин. — Мы, слава Богу, давно уже поняли, что Анастасиос и Николай Май — одно и то же лицо.

— Так я не о том, — горячился Валдис. — Смотрите внимательнее.

Они все действительно «улавливали» этот почерк. Как и первая картина Николая Мая «Око дракона», — эта тоже говорила о каких-то событиях, не совсем понятных для непосвященных. Но друзья-то уже знали, что в творчестве Николая Мая «просто так» ничего не бывает. Хотя его картины не из тех, где смысл происходящего лежит на поверхности.

…Было ощущение, словно находишься на дне колодца. Или смотришь снизу из какого-то темного тесного помещения вверх, в открытый люк. Снизу лишь темные стены вокруг. А сверху над тобой — светлый круг, похожий на отверстие колодца, в которое виден кружок неба, свет солнца. А сверху в этот колодец, вроде кто-то заглядывает. Два не очень ясных силуэта: большой, и поменьше. Ребенок и взрослый?

— Поняли? — торжествующе спросил Гуруджи. — Это продолжение темы, начатой в первой работе.

— То же чертово «око дракона», пытающееся затянуть тебя в свою глубину, но все-таки не может этого сделать, потому что кто-то стоит на краю колодца?.. — прервал молчание Валентин.

— …или тоннеля… — подхватила Лера.

— И смотрит на тебя, помогая держаться на поверхности…

— Может, у него есть ребенок? — неуверенно предположил Валентин.

Еще около недели они провели в этой стране, оформляя новые документы. Это удалось сделать очень быстро, благодаря знакомствам и связям Кирилла.

На пристани перед самой посадкой на пароход друзья вдруг спохватились, что нет Гуруджи. Поначалу они не очень волновались, думая, что парень вот-вот объявится. Возможно, Валдис как раз сейчас отрабатывает их общий долг перед Евтихой, хозяином таверны, у которого они ужинали накануне приезда в монастырь.

Но то, что он исчез, их не предупредив, — требовало отмщения. Правда, они еще не придумали, какой вид мщения подойдет для

этого случая.

Но когда Гуруджи, взмыленный, весь увешанный пакетами внушительных размеров, на всех парах примчался на причал, — они вздохнули с облегчением, и в который раз все ему простили.

Наконец, пароход, отчалил, с каждой минутой возвращая их к прежней жизни.

Пакеты, которые притащил с собой Валдис, оказались довольно внушительными запасами снеди, которую он честно заработал у ресторатора, благодаря своему таланту живописца.

И сейчас, по дороге домой, на корабле, пересекающем безмятежное Средиземное море, друзья старались помочь Иванке восполнить все белые пятна в ее памяти.

Правда, они еще сами не знали, что считать «белыми пятнами»? Те недостающие фрагменты воспоминаний из ее прежней жизни до поездки на остров? Или то, что она видела и пережила там, в Тоннеле, ведущем в другие миры? Те вид'eния из иных миров и пространств, вдруг открывшиеся ей во время путешествия в тоннель?

— Что ты почувствовала в монастыре, после обряда? Помнишь? — Валентин спрашивал, словно в нем проснулась старая репортерская привычка все выведывать до конца, — на тот момент ты была еще там, в другом мире из твоих снов?

— Теперь уже не знаю. Скорее, на каком-то пограничье…

Иванка, разговаривая с ними, порой еще запиналась, нахмурив лоб, словно стараясь что-то припомнить.

— На тот момент ты осознавала «тот» мир более четко, чем этот? А наш мир — только сном?

— На тот момент, пожалуй, да, — Иванка была серьезна и сосредоточенна. Ей так же, как и ее друзьям, было важно понять, что это было? И как писателю, и просто как Сашке Панкевич.

— То есть, твое «второе «я», которое доминировало в твоем сознании после приключения на острове, — после обряда экзорцизма тебя покинуло?

— Можно ли то мое состояние назвать «доминирующее Альтер эго», не знаю. Скорее, я бы выразилась так: тот мир держал меня в своих объятиях. Я была, скорее, там, чем тут.

Друзья замолчали, погрузившись каждый в свои размышления.

— У меня появилась идея, — вдруг сказала Иванка. — Но мне нужен компьютер.

Валентин понял, что к Иванке вернулась ее былая форма. Он с облегчением вздохнул. Ему ведь и самому хотелось узнать, что за миры они с ней тогда «зацепили»? В какие-такие пространства ворвались негаданно-непрошено?

— Я хочу сейчас поместить моих героев в те условия, и таким образом, изложить мою версию произошедшего… А там посмотрим, обсудим. Такой путь исследования мне больше по душе, чем здесь с вами мудрствовать лукаво.

Доброе настроение постепенно возвращалось к друзьям. А что делать с «теми» мирами — можно будет разобраться потом, не спеша.

Эти несколько дней на пароходе во время их возвращения в прежнюю жизнь, они провели, конечно, не зря.

Иванка с Валентином начали набрасывать схему ее нового романа.