Окруженец
Шрифт:
— Командир кто у нас?
— Ты!
— Вот я и приказываю — вперед! Страха не ведая!
К болоту мы подошли уже в полдень. К этому времени и у меня сил тоже поубавилось, все-таки сказывалась болезнь. Но и останавливаться здесь, на краю болота, было никак нельзя. Впереди виднелся какой-то островок, поросший лесом. Вот к нему мы и направились, еле-еле переставляя ноги. Хорошо, что болото оказалось не топким, поверхность его была покрыта мхом, и вода появлялась лишь в оставленных нами следах. Потом мох расправлялся, и следов никаких не оставалось, как по заказу. Наконец-то мы добрались до этого островка, я уже волок Ваньку почти что на себе, хотя и у меня сил тоже не было. Едва ступив на сухую землю, мы сразу же рухнули на нее, как подкошенные. И еще долго лежали ничком, тяжело дыша. Я оклемался гораздо быстрее капитана,
— Ты куда подевался, Витек?
— Сходил, осмотрелся. Идти можешь, Вань?
Он буквально взмолился:
— Да ты что! Давай отдохнем маленько.
— Конечно, отдохнем! И не маленько, а чуть больше. Только надо пройти отсюда метров двадцать. Я уже местечко присмотрел. Там и пожуем чего-нибудь.
Мы прошли вглубь островка и устроились среди елей, на толстом мягком ковре из опавшей хвои. Перекусили тушенкой с сухарями и попили болотной водички. Костер разводить не стали, опасно было. После обеда я предложил капитану:
— Давай, отдыхай первым. Часика по полтора на рыло можно отдать, потом двинем дальше. Нужно отрываться!
— А, что ты думаешь, погоня за нами?
— Да хрен их знает, но я жив до сих пор, потому что всегда думал о худшем, чтобы потом не разочаровываться. Хорош болтать, спи!
Я засек время, а капитан заснул сразу же, как только прикрыл глаза. Да, видимо, устал он зверски. Я снова посмотрел на часы и «добрым словом» помянул полковника. Хорошие часики он мне подогнал!
Чтобы не заснуть, как капитан, я принялся шагать по островку и размышлять. Ванька ничего вроде парень, только опыта такой вот войны у него маловато. Даже не маловато, а, прямо скажем, вообще нет никакого. Но ничего, не боги горшки обжигают, научится, если только не убьют. Вот тут я три раза плюнул через левое плечо и постучал ладонью по дереву. Хотя я и не очень верил в приметы, но все же надеялся, что они нам помогут. Еще меня радовало, что теперь я не один, потому что разом все изменилось. Теперь и идти веселее, и воевать сподручнее, когда знаешь, что спину тебе прикроют.
Так, за размышлениями, и прошли Ванькины полтора часа. Но все равно я его еле-еле добудился. Он матюгался и посылал меня известными словами, известно куда. А когда полностью проснулся, то уставился на меня какими-то ошалелыми глазами, и лишь через некоторое время пришел в себя и начал извиняться:
— Вить, ты прости меня! Показалось, что я снова в плену, кошмар какой-то привиделся!
— Ладно, ничего! Теперь меня охраняй и смотри, чтобы никто не уволок никуда, а то я жутко этого не люблю!
— Отдыхай, не боись! Все будет в лучшем виде!
Я прилег, положил под голову свой «сидор» и, почти моментально, вырубился. Но через некоторое время меня как будто толкнули в бок, и рядом со мной раздавались какие-то звуки. Что за черт! Я открыл глаза и повернул голову, в двух метрах от меня громко храпел капитан, и сон мой, как ветром сдуло. Что же ты делаешь, приятель? Это уже ни в какую калитку не лезет, а если и лезет, то с большим-большим скрипом. И это нужно нам обоим не больше, чем попу гармонь. Сначала во мне стала закипать злость, но чем дольше я смотрел на спящего капитана, тем меньше мне хотелось устраивать с ним какие-то разборки. Все же пребывание в плену не пошло ему на пользу, и еще неизвестно, как бы я повел себя на его месте. Может быть, вообще, пал бы духом, а капитан ничего, держится молодцом. И если бы была обозримая опасность, он бы точно не уснул. Вот так я и сидел, думал и оправдывал капитана, как только мог. Можно сказать, готов был носить его на руках, в прямом и переносном смысле. Да, надо же так расчувствоваться! Но здравый смысл не покинул меня — идет война, и нужно держать себя
Я легонько потрепал Ивана по плечу. Он моментально открыл глаза, уставился на меня и одним рывком уселся на пятую точку. Я насмешливо смотрел на него, а он молчал, опустив взгляд в землю. Так мы сидели довольно долго, и я не выдержал. Жалко мне его стало, вижу, как мучается парень:
— Да ладно, Вань! Успокойся, все нормально.
— Где же нормально, Вить! Мне даже стыдно смотреть тебе в глаза. Надо же так облажаться. Даже не пойму, как это случилось, раз и все!
— Ничего, капитан. Все обошлось на этот раз, но в будущем постарайся держать себя в руках. Иначе этот следующий раз может оказаться последним в нашей с тобой жизни.
Я нахмурился, а потом неожиданно рассмеялся. Капитан тоже не выдержал и улыбнулся:
— Так точно, товарищ лейтенант! Будет исполнено!
Напряжение между нами сошло на нет, и это очень хорошо. Потому что в нашем положении любая размолвка может оказаться роковой для обоих, и вести себя нужно честно и открыто в любой ситуации.
— Давай, Ваня, еще пожуем немного, да двинем вперед. Уйдем подольше, а завтра будем отдыхать, тебе это нужно сейчас больше всего. Да и мне тоже.
Так мы и сделали. А потом собрались и пошли дальше. Сначала, после отдыха, идти было довольно легко, и мы быстро перебирались от одного островка к другому. Но, все равно, ближе к вечеру усталость стала брать свое. И я решил не доводить дело до крайности и остановиться на первом же островке. Что мы, благополучно, и сделали. Выбравшись на сухое место, мы развели костер, попили кипяченой болотной водицы и плотно поужинали. Нужно было отдыхать, и капитан предложил:
— Вить, ты ложись спать, а я буду сидеть, а то днем как-то нехорошо получилось!
— Да нет, Ваня. Спать будем оба! Сейчас сюда никто не сунется, ночь на дворе. Так что, об этом нечего беспокоиться, все будет нормально, и отдохнем прилично.
Капитан возражать не стал, и мы завалились дрыхнуть. Но я долго не мог уснуть, этот день оказался тяжелей предыдущих. Но потом напряжение и усталость одолели меня, и я заснул.
42
Меня разбудил капитан, который громко ломал сухие сучья для костра. Выглядел он уже гораздо лучше, чем вчера. Даже плечи у него казались шире, расправились, что ли? Вчера он был каким-то сгорбленным, даже можно сказать, скомканным, а сегодня совсем другое дело. Я продолжал незаметно наблюдать за ним, как он хлопотал по «хозяйству» — раскочегарил костер, принес воды, открыл банку с тушенкой. В общем, все путем!
А потом началось нечто неожиданное, Ванька встал в боксерскую стойку и стал отрабатывать удары по воздуху. Так называемый «бой с тенью». Я немного разбирался в этом, хотя в училище мы занимались совсем другим видом, боевым самбо. А капитан делал все четко и грамотно, поэтому я решил, что боксер он классный. Ну, что же, проверим! Я внезапно вскочил и встал перед Ванькой в стойку. Он сначала немного опешил от неожиданности, но тут же выставил защиту. Я подмигнул и поманил его пальцем, капитан сделал выпад и нацелил мне левой в голову. Но я легко блокировал его руку, простейшей подсечкой уложил на землю и там зафиксировал, не давая ему возможности даже шевельнуться. Да, слабоват он еще против меня, ни реакции у него, ни сил. Но это на данный момент, а что будет дальше — неизвестно. Я помог ему подняться, отряхнул от хвои и пожал руку:
— Доброе утро, капитан!
И широко улыбнулся, а Ванька тоже не остался в долгу:
— Конечно, доброе, лейтенант! Самое доброе за последние три недели.
— Почему именно три недели?
— Потому что я их в плену просидел.
Он скрежетнул зубами и сплюнул на землю.
— Ладно, капитан, успокойся! Давай поедим, а потом расскажешь про себя. Лады?
Ванька неожиданно улыбнулся:
— Есть, лейтенант!
Мы позавтракали, и капитан первым начал свой рассказ: