Окруженец
Шрифт:
Тем временем грибы наши сварились, а для чая мы насобирали листья черники. В общем, пообедали хорошо. Потом Ванька предложил мне поведать о себе:
— Давай теперь ты, Вить! Твоя очередь, а то замучил я тебя своими баснями.
Я согласно кивнул головой и стал рассказывать свою историю. Местами капитан то удивленно таращил глаза, то недоверчиво качал головой. В общем, и мое повествование заняло довольно много времени.
Потом мы отдохнули по очереди. На этот раз Ванька не подвел, откараулил свою вахту надежно. А затем был вечер, ужин и глубокий, здоровый сон.
43
Утром
— Вить, как ты думаешь, воюют наши еще?
Я внимательно посмотрел на него:
— Что это у тебя за мысли такие появились, капитан, а? Куда они денутся? Конечно, воюют!
— Да ты не думай ничего такого. Просто странно все это. Бегом, что ли, наши бегут? Ведь не слышно ничего, все глухо!
Я улыбнулся:
— Хочешь сказать, глухо, как в танке?
Капитан недовольно нахмурился, а я примирительно сказал:
— Ладно, не обижайся, Ваня! Ты духом-то не падай. Скоро мы все услышим — и пушки, и пулеметы, и танки. И мат наш родной, трехэтажный, когда попрут их отсюда!
Я чувствовал, что на душе у капитана очень тяжело, и настроение ему надо поднимать любой ценой:
— Слушай, Вань, ты боксом давно занимаешься?
— Да в школе еще начинал, уже лет десять, наверное. А почему ты спрашиваешь?
Я хитро подмигнул ему:
— А были случаи, когда в начале боя тебя били, но потом ты выигрывал этот бой?
— Конечно, были! И не раз!
— Вот ты и представь себе, что сейчас такой же самый случай. Вначале очень плохо, проигрываем вчистую, но в третьем раунде немец будет нокаутирован безвозвратно. Усек?
Он кивнул:
— Ну, ты даешь, Витька! Расписал все, как по нотам, и снова жить захотелось!
— А ты что думал? С таким настроением, которое у тебя было, надо только заворачиваться в простыню и идти своим ходом на кладбище.
Здесь капитан уже не выдержал и засмеялся:
— Здорово, да у тебя дар какой-то, Витька!
— Конечно, конечно. Можно еще и монгольское иго вспомнить, и Наполеона того же. Все лезли — и поляки, и немцы, и шведы. В общем, шелупонь всякая, а что в итоге получилось? Вот именно! Все, спим.
Под утро пошел дождь и, волей-неволей, пришлось просыпаться. Хотя еловые ветви нас пока еще защищали от дождя, но вода уже начала просачиваться, и лежать стало неприятно. Пришлось подниматься и разжигать костер, хотя было еще темно. На рассвете дождь уже шел плотной стеной, идти совсем не хотелось, и мы решили подождать. Часа через полтора
Но пересечь это болото целиком нам было не суждено. Часа через два идти вперед вообще стало невозможно, после дождя поднялась вода и, с каждым шагом, заливалась за голенища сапог. Да и ног уже было не вытянуть, так можно и босиком остаться. Поэтому пришлось остановиться и вернуться назад, туда, где было суше, и идти легче.
Я достал карту и мы стали советоваться. Оказалось, что ближе всего мы находимся к северному краю болота. Туда и решили двигать, потому что на восток нам все равно не пройти, ни каким макаром.
Шли долго и оказались на месте только под вечер. Но на берег соваться не стали, а остановились примерно в полкилометра, здесь и решили заночевать. Ночь прошла спокойно, и с рассветом мы двинулись дальше, по самому краю болота. А через некоторое время случилось то, что явилось для нас полной неожиданностью. Мы услышали звуки боя! В том, что бой настоящий, мы нисколько не сомневались, временами даже ухала пушка. Капитан сразу же определил:
— Это танковое орудие, Вить! С «тридцатьчетверки»! Но как оно сюда попало?
Я только пожал плечами и перебежками бросился вперед, удобнее перехватывая автомат. Капитан следовал за мной, повторяя все мои движения, как привязанный. За это время мы услышали еще два пушечных выстрела, потом стали слышны только автоматы и винтовки, да редкие взрывы гранат. А еще характерный звук немецкого пулемета.
Наконец, мы подобрались, поближе, бой шел у самого края болота, и нам хороши были видны спины немецких солдат. Я повернулся к капитану и сказал:
— Сделаем так! Сейчас расходимся в разные стороны вдоль линии нападающих немцев, ты вправо, я влево, и начинаем воевать.
Работай спокойно, без суеты и лишней злости. Это ни к чему, погибнуть мы всегда успеем, ясно?
Мы пожали друг другу руки, дали по длинной очереди в спины немцев и разбежались. Я двигался перебежками, от дерева к дереву, и вел огонь по фашистам. Но делал это выборочно, когда был уверен в успехе. Сначала немцы ничего не соображали, наше нападение с тыла было для них полной неожиданностью. Они были уверены в своих силах и вжимали противника в болото. Но, с нашим вступлением в бой, положение сразу изменилось. Немцы не знали сил нападавших, и среди них началась паника. Сначала они медленно стали отступать, а потом и вовсе побежали. Я в первый раз видел бежавшего врага, выдержка изменила мне, и я поливал немцев длиннущими очередями. Обороняющееся почувствовали слабину противника и ринулись вперед, а я прекратил огонь и стал осматриваться. В окружающей обстановке было что-то необычное, и я никак не мог понять, что. Наконец, разобрался — из земли торчала танковая башня с орудийным стволом. Надо же, не ошибся капитан. В это время стрельба уже доносилась издалека и, наконец, стихла вовсе. Я решился выйти из укрытия, но делать это надо очень осторожно, иначе разгоряченные боем люди могли меня и подстрелить ненароком. Поэтому я перекинул автомат через плечо, поднял руки и спокойно вышел. На сразу нацелилось несколько стволов: