Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
Когда я спустился вниз, меня вдруг охватило какое-то странное беспокойство, которое я никак не мог унять. Что это? Интуиция, предчувствие? Медленно прошёлся по тротуару, поглядывая в витрины. Наклонившись, чтобы якобы завязать шнурок, я вытащил зеркальце, которое носил с собой. Да, именно это в двенадцать часов ночи должен был делать тот джентльмен в неприметном тёмном костюме и шляпе. А именно — внимательно рассматривать обклеенный ветхими объявлениями почтовый ящик. Убивать меня он явно не собирался, иначе сделал бы это в два счета. И также знал, куда я направлялся — вряд ли соседка моего друга Кларка умела держать язык за зубами. Но водить за собой «хвост» мне было просто противно.
Я выпрямился, стукнул себя по лбу, будто что-то вспомнил важное и через полсотни шагов нырнул во вход в метро «Стадион „Янкиз“». Быстро миновав турникет, остановился на платформе. Снял пиджак, аккуратно завернул в него кобуру и засучил рукава клетчатой рубашки. И не таясь, перешёл на платформу в обратном направлении. Пассажиров было немного. Худая с осанкой аристократки леди в платье мышиного цвета. Высокий сутулый работяга в линялых брюках и грязной тёмно-синей рубашке. Да парочка подростков — тощий паренёк в синих джинсах и красной нейлоновой куртке-бомбере, уже, правда, перепачканной машинным маслом. И девушка в платье-халате цыплячьего цвета и с двумя рядами пуговиц на груди.
Держа перед собой свёрнутый пиджак, я деловито прошёл мимо них и спрыгнул с платформы — благо в нью-йоркском метро она совсем невысока. Перемахнув на другую сторону, где рядом с названием «161st Street Yankee Stadium Station» находилась дверь в служебные помещения, я толкнул её, и на моё счастье она оказалась не запертой. Хлюпая по вонючей жиже, я пробежал по длинному туннелю и выбрался в каменный колодец, ограниченный кирпичными стенами домов с вездесущими ярусами пожарных лестниц. Где-то в окнах горел свет, кто-то громко ругался — визгливый женский голос изредка прерывался мужским баритоном.
Осмотревшись вокруг, я обнаружил кучу сколоченных из необструганных досок ящиков. Поставил их друг на друга и перебрался на пожарную лестницу первого этажа. Аккуратно переставляя ноги по прогибающимся ржавым ступенькам, начал подниматься. На предпоследнем этаже сквозь окно заметил голого по пояс толстяка, развалившегося в деревянном кресле перед крошечным допотопным телеящиком, показывавшим уже только серо-белые помехи. Дверь на балкон была полуоткрыта, так что я без проблем проскользнул внутрь.
— Хррр! Хррр! — хозяин пошевелился, заставив меня замереть на месте, но потом сладко почмокав толстыми губами, вновь захрапел.
Стараясь не опьянеть от тяжёлого хмельного духа, уже не таясь, я пересёк комнату, большая часть которой служила складом для кучи пустых или полных бутылок бурбона. Впрочем, даже, если бы пузан очнулся, наверняка, принял бы меня за призрака из собственного пьяного кошмара. В прихожей обнаружил на вбитом в стену крючке точно такой тренч, как был у меня. Впрочем, явно размер бы мне не подошёл. Но я усмехнулся, представив, как нелепо толстяк смотрелся в нем. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул и обнаружив, что лестница пуста, быстро спустился вниз.
Проделав всё это, как заправский шпион или подпольщик, я оказался на 161-й улице и через полсотни шагов, свернув на Ривер авеню, стоял уже у входа спорт-бара «Янкиз». Звякнул колокольчик и я окунулся в тяжёлую атмосферу, сотканную из сигаретного дыма и алкоголя. Но помещение оказалось уютным: стены украшали постеры с групповыми и одиночными портретами игроков команды «Янкиз». И конечно, на самом видном месте висел шикарный плакат с замершим в эффектной позе лучшим игроком «Янкиз» — Люком Стоуном.
В углу красовалась блестящая оранжево-жёлтая арка «джук-бокса» — музыкального автомата. Длинная барная стойка, высокие табуреты с сидениями, обшитыми кожей. И, конечно, огромная батарея квадратных бутылок в несколько рядов за спиной полноватого темноволосого бармена в белой рубашке и фартуке. В основном бурбон, американцы его любят, а я его терпеть не мог из-за грубого резкого вкуса.
— Виски, — я показал бармену два пальца, столько надо налить. — Ирландский.
— Разумеется, мистер Стэнли, — бармен было само дружелюбие. — Со льдом?
Я кивнул и огляделся, только сейчас с досадой осознав, что совершенно не представляю, как выглядит Раймонд Кларк. Я слышал его голос по телефону, думал, что увижу в его собственной квартире. Но здесь, в баре, где был впервые, понять, кто из посетителей — бывший детектив, я не мог. Посетителей, правда, было совсем немного. Но сидели они зачастую по двое-трое, а я пытался найти одинокого посетителя.
Бармен вытащил из-под прилавка бутылку «Джемесон», налил янтарного пойла и, бросив туда пару кубиков льда, ловко подтолкнул ко мне. Пригубив, я обвёл зал взглядом, пытаясь привлечь на помощь всю свою интуицию, чтобы понять, где же сидит мой друг.
— Вас ждут, мистер Стэнли, — бармен, едва заметно улыбнувшись, помог мне разрешить мою проблему.
Ага, только этот мужчина мог быть Раймондом Кларком. Сильно за пятьдесят, обрюзгший, в мешковатом видавшим виды пиджаке. И я уверенно направился к нему. Присел за столик.
— How do you do? (Как дела?) — спросил я.
— All Right, — отозвался он, что явно не соответствовало состоянию собеседника. — Что ты хотел от меня, Крис?
Да, вблизи он выглядел ещё хуже. Мешки под глазами свидетельствовали о больших проблемах с алкоголем. Поредевшие волосы, зачёсанные назад, открывали высокий лоб, изрезанный глубокими морщинами. Лицо помятое, плохо выбритое.
— Ты знаешь сам, Рэй. Мне нужны материалы, которые я собирал. О Джонсе.
— У меня их нет, — Кларк тяжело покачал головой, откинулся назад, изучая меня на удивление ясными умными глазами цвета ореха.
— Но может быть, ты знаешь, где они могут быть? — я замялся. — После того, как меня поджарили на «Старине Спарки» я много подзабыл.
— Ну да, это понятно. Впрочем… — он наклонился так близко, что я хорошо разглядел паутинку красных жилок, проступавших на его дряблых щеках. — Я сомневаюсь, что тебя реально хотели казнить.