Оля остается в Арктике
Шрифт:
Психоз с извращением полового инстинкта, проявляющегося периодически, в форме стремления не демонстрации половых органов, а демонстрации своего тела неопределенному кругу лиц. За Полярным кругом, под воздействием магнитных полей и сильного холода этот «клиент» напоминает о себе примерно через четыре – пять месяцев, а на юге чаще – один раз в две-три недели. Однако есть случаи, что после родов клиент покидает насиженное место и уходит либо вместе с ребенком, либо отдельно. В связи с этим ты мне нужен не только как любимый мужчина, но и как врач. Как врач ты должен приложить все свои силы и знания, чтобы сделать меня беременной, конечно, если я еще не беременна. Будем жить и ждать ребенка. И посмотрим, что из этого получится.
Я от мамы получила все ее знания в области медицины. Со всеми скелетами, мозгами, почками, скальпелями, лекарствами. А вместе с ними и ее «клиента» с его причудами. Зато мама избавилась от «клиента», а вместе с ним от необходимости демонстрировать свое тело. Но медицина мне не нравится: там кровь, слезы, запах лекарства, который я не терплю. А от папы я получила все знания в области авиации и ракетостроения – вместе с формулами, картами, чертежами. Сама я закончила факультет журналистики. Но что такое журналистика? Это способность передать то, что ты видел тем, кто это не видел. И часто не так, как ты видел, а в нужной редактору форме. А клише редактору устанавливает власть.
Журналистика для меня – совершенно пустое дело. Меня мама засунула туда чуть ли не насильно. Промучила я там преподавателей три года, потом выдали мне диплом и с почестями проводили. Изо всех тысяч книг, которые я прочитала, и которые могу пересказать как стихотворение, со всеми знаками препинания, больше всего меня привлекает образ гетеры. И знаешь – почему? Потому что на этот образ указывает мне мой клиент, а с ним нужно жить в мире.
Во всем остальном я обычная женщина, в чем ты и сам убедился. Ты же, Андрей, не мучайся. У тебя проблема несложная: если ты готов принять меня такую, какая я есть, то оставляй все свои тревоги и сомнения позади, и мы с тобой проживем долгую и счастливую жизнь. Я тебя люблю, и всю жизнь буду любить тебя одного. Ты самый красивый, самый сильный. Ты мне нужен не только как любимый мужчина, но и как мой защитник в моей сложной и опасной жизни.
Подумай, сегодня я выступила среди своих людей, среди мужчин с женами, все замужние и женатые, к тому же в твоем присутствии. Я чувствовала себя спокойно и смело, если не считать той тревоги, которая меня сковывала из-за того, как ты все это воспримешь, сможешь ли ты все осмыслить, переосмыслить и правильно оценить, конечно, с моей помощью и объяснениями. Но ты представляешь, что может быть, если я покажусь в таком виде в чужом городе, среди чужих незнакомых мужиков? Ты думаешь, что они мне простят? В то же время отказаться от этого я не в силах, это на генетическом уровне. Значит, ты мне нужен не только как муж и любимый человек, но и как защитник в сложных ситуациях нашей жизни. Лучше тебя меня никто не может защитить. Что же касается моего нравственного состояния, то пару дней назад в поезде ты сам убедился, что ты был моим первым мужчиной. Ты умный человек и должен все это осмыслить и правильно оценить.
Но для того, чтобы ты все правильно оценил и принял правильное решение, ты должен знать фактические обстоятельства дела и особенно свое фактическое положение. Не зная это, ты можешь сделать очень большую ошибку в жизни, которая повлечет негативные последствия и для тебя, и для меня. Поэтому я хочу тебя спросить: помнишь ли ты, когда сидел в кабинете своего начальника – генерала Михаила Сергеева, ты не заметил в его поведении чего-то необычного, например, его реакции на твое неожиданное решение уйти со службы?
– Да, конечно, – ответил Андрей, – помню. Его поведение было неадекватно нашим с ним дружеским отношениям. Мы с Мишей дружили с самого детства. Были во многих горячих точках, выручали друг друга, иногда рискуя собственной жизнью. Но при подписании моего рапорта на увольнение из армии он вел себя так, как будто бы он не только не сожалел, что мы с ним расстаемся, а даже был этому очень рад. Меня это очень обидело, и я долго думал – где, как и при каких обстоятельствах лопнула нить нашей дружбы.
Я, конечно, не верил, да и сейчас не верю, что его испортили генеральские погоны. Он никогда не был карьеристом и не страдал высокомерием. Когда мы с тобой ехали в Оренбург, я всю дорогу думал о нем и о наших отношениях. Я вспомнил только один случай натянутых с ним отношений. Когда на тренировках под Владивостоком Миша кинул нож на поражение в полковника Малиновского. Но тогда все от него чуть не отвернулись. Однако наши отношения очень быстро наладились, и все прошло, и все было забыто. Но, Катя, какое отношение имеет поведение Миши при моем увольнении к тому, что произошло и происходит здесь между нами?
– Конечно, – ответила Катя, – поведение Миши к тому, что сейчас происходит между нами, не имеет никакого отношения. Но я знаю, что его холодное безразличное отношение к тебе тебя сильно обидело. Но сейчас, когда решается вопрос о нашей с тобой судьбе, я хочу тебе объяснить, в каком положении ты находишься сейчас, чтобы ты принял правильное решение. Останешься ты со мной или нет – это ты должен решить сейчас, зная о том, что ты из армии не уволен. Тебе оформили отпуск на два месяца. За тобой сохраняется должность, звание, центр подготовки диверсантов, уважение начальства, товарищей по службе и погоны генерала. Кроме того – вот тебе пакет, который нам передал гость в вагоне. Здесь деньги. Их хватит тебе на долгие годы. Но я хочу, чтобы ты знал, что я, возможно, беременна. Конечно, если ты останешься со мной и принимаешь меня такую, какая я есть, мы завтра с тобой пойдем в загс и оформим брак. В Москву мы с тобой должны приехать мужем и женой. Это вопрос категорический. Там справим свадьбу в кругу семьи, друзей, товарищей, коллег по работе, службе, соседей. Но потом ты должен будешь уволиться со службы в связи с выходом не пенсию по выслуге лет, с учетом участия в войне и боевых действиях по мотивам интернациональной солидарности в других странах. И мы с тобой улетим в Магадан или в Петропавловск-Камчатский, а оттуда дальше. Так что – выбирай, Андрей: генеральские погоны, продолжать службу и жить в Москве или жить со мной где-нибудь в Заполярье среди белых медведей. Как видишь, Андрей, вопрос по-прежнему болезненный – либо я, либо служба. Если ты выберешь службу, то в Москву мы с тобой поедем в разных вагонах, либо ты поедешь один, а я останусь здесь.
– Катя, а что будет с тобой?
– Значит, на мой категорический вопрос ты пока что не можешь дать категорический ответ. Ты решил еще что-то обдумать, пока я буду рассказывать, что будет со мной. Твой вопрос «Что будет со мной?» фактически и есть твой ответ. Фактически означает, что ты решил меня оставить. Если ты меня оставляешь, то это значит, что тебе безразлично, что будет со мной. Но могу удовлетворить твое любопытство: со мной поедет Славик. Он красивый, мужественный и благородный мужчина. Конечно, он не такой сильный, как ты, но он хорошо знает север, ночью и днем хорошо ориентируется в тундре, может управлять оленями, собаками и прочее. Он человек тундры, я с ним не пропаду. Славик хорошо знает моих родителей и вообще все о нашей семье. Он не будет выдвигать никаких условий. Поэтому он идеально подходит на роль мужа. Правда, мне очень трудно предположить, как на это отреагируют родители, особенно папа. Но в любом случае последнее слово за мной.
– Прости, Катя, вы что, со Славиком уже обсуждали этот вопрос? И потом – Славик по возрасту годится тебе в отцы. И, как мне кажется, чтобы выходить замуж, мужчину нужно любить.
– Начну с последнего: я люблю только тебя. И вышла замуж за тебя. Но если ты решил бросить меня и своего возможного ребенка, то это значит, что ты меня не любишь. Конечно, у тебя есть алиби: ты готов меня бросить, как говорят юристы, «по вновь открывшимся обстоятельствам». Но если человек любит, то он по любым обстоятельствам пройдет, как по тротуару, и не заметит. Любовь преодолевает все. Ты же начал колебаться, столкнувшись с первой же мелочью. Значит, ты меня не любишь.