Ома Дзидай
Шрифт:
– Вы просто свора базарных баб! – не вытерпев бесполезной болтовни вокруг, рявкнул Тасман собственной персоной. Он приковал к себе все взгляды.
Капитан «Навты» начал раскачиваться взад-вперед, будто тугие путы ослабли. Надзиратели заметили это и посмеялись над его бессмысленными намерениями провернуть невесть что.
– Богарт! – вскричал он и внезапно упал мешком на холодный, мокрый пол трюма. Задыхаясь в безнадежной попытке подняться и складываясь как гусеница он смотрел на меня и то ли шипел, то ли глухо рычал. – Сделай хоть что-нибудь! Спроси… у этих… сучар… – от нехватки воздуха капитан
Я прислушался к его безнадежной мольбе, собираясь обратиться к Рю напрямую. Но не успел открыть рот, как фатум сам продвинул историю вперед.
– А ну все ебальники позакрывали! – призвал к тишине Уик. Смысл был понятен каждому, кто был в трюме.
Он протопал к измученному самим собой Тасману. Людоед со всей дури пнул его по ребрам. Непоседливый капитан сник, дав наглядный пример братьям по трагедии. Амбал презрительно потянул его за волосы, как какую-нибудь потаскуху, и поставил обратно на колени. Мутант – довольный собой – отошёл, несмотря на стоны Тасмана и проклятия в свой адрес.
– Они ваши, босс! – окликнул эльфа людоед, чуть ли не откланиваясь.
– Благодарю, Уик! – хладнокровно отозвался Рю и неторопливо продефилировал к пленникам.
Вершина пищевой цепочки…
Мой взгляд следовал за ним. Моряки встречали своего палача, продолжая молчать. Они с недоумением и страхом глядели на это прекрасное, но устрашающее создание, превосходящее человека по всем показателям.
Эльф остановился прямо напротив середины ряда. Церемониться с ними не стал. Поглядев с секунду, перешел к действиям. Началось… На всем белом свете только одна молния бьет с идентичной скоростью. Уследить за движениями Рю было невозможно. А фатум связанных моряков замкнулся навсегда.
Далее выяснится следующее: эльф успел достать оба меча из ножен. А затем – произвести хлесткий перекрестный удар, о котором свидетельствовал легкий короткий свист. Следовательно, он рассчитал все аккуратно, как настоящий мастер ратного дела.
Когда мэйнанец встал в одну из фирменных самурайских33 стоек, какими те венчали финальный удар, он выставил сызнова испачкавшиеся катаны перед собой. А все тринадцать голов, чавкая, попадали с плеч и покатились по полу трюма в разные стороны.
В который раз торутийская кровь полилась из зияющих ран! Если бы я питал иллюзии вроде патриотизма, мне было бы жаль.
Через пару секунд стремительных поползновений она коснулась сандалий Рю. Но ему было все равно.
Следом попадали сами тела. Они глухо стукались об металлическую поверхность. Бились в конвульсиях, как рыба об лед, плюхаясь в новоявленных лужах вампирского вина, будто свиньи в грязи.
Я и раньше видел человеческую смерть. Пару-тройку раз. Кончина дедушки, резоном чему послужил ожесточенный туберкулез. Один бродяга из Лотардама получил в переулке перо под ребро и ждал финала комедии в одиночестве – никто не мог и не хотел ему помочь. Тетушка Патрисия ценой собственного будущего дала жизнь маленькой Ирме. Каждая из них была не быстрой, а постепенной. К следствию так или иначе я подготовился.
Здесь же целых тринадцать человек померли за раз! Предположительно, ничего не почувствовав! В одну и ту же секунду! Как пригоршня опарышей, которых швырнули на мостовую и раздавили подошвой, превращая в пюре. Гибель морских волков и ее подноготная закрутили мое сознание в спираль.
Осознав произошедшее, я ощутил рвотный позыв. Ожидаемая реакция чувствительных лиц на кошмары реальности. Дана одна секунда, чтобы его подавить. Упустил.
Содержимое желудка бесконтрольно вырвалось наружу к публичному отвращению, беспощадно покрывая мою одежду и туфли полужидкой белесой субстанцией – метаморфозами рыбного супа, толченой картошки с тушеным мясом и прочего.
Ничего поделать было нельзя. Я с трудом стоял. В слезах. Претерпевая головокружение. А кишечник больше и больше освобождался от пищи, которая теперь мало ее напоминала.
– У-а-ха-ха-ха! О-о-ой, я не могу, товарищи, – загоготал в темноте Уик, заметив мою бедственную ситуацию. Остальные ивентарцы его поддержали, похоронив меня под тремя метрами холодного позора. – Еще и облевался! Нежные вы какие-то, интеллигенты. Тьфу! Корсанский сты-ы-ыд34…
Пошел на хер. На хер. НА ХЕР ПОШЕЛ!
Только Рю отнесся ко мне по-доброму. Он питал определенную корысть, но я был благодарен ему за оказанное внимание.
– Уик, помоги мистеру Богарту прийти в себя. Дай ему чистую одежду. И отправь ко мне после, – обратился к мутанту эльф, вытирая мечи один за другим тряпкой, любезно преподнесенной кем-то из подчиненных. – Остальные – соберите трупы и оттащите их на верхнюю палубу к общей куче. Корабельный груз перенесите на «Сусаноо» – продадим товары на черном рынке Йонгханя35. В темпе, джентльмены! Здесь ловить больше нечего, – с этими словами самурай в изгнании водрузил оружие обратно в ножны и просто выплыл из трюма, как фантом. Я и опомниться не успел.
– Да, босс! – дружно прокричали ивентарские матросы и принялись за работу, не зная брезгливости к свежим, кровоточащим мертвецам и алчности к мэйнанскому барахлу.
Ко мне подошел людоед и несмотря на неприязнь, которую ко мне испытывал константно, почти по-отечески взялся за чистый участок сюртука с намерением вытащить меня отсюда чуть ли не за шкирку.
– З-зачем собирать трупы? – спросил я у амбала на ходу, не понимая, что тут происходит. Во рту стоял гадкий, смазанный привкус желчи. Меня так и мутило.
– Море требует пищи, – не вдаваясь в детали, ответил Уик.
Глава четвертая. Подношение
В полночь следующего дня
Уик и я поднялись на верхнюю палубу, затерявшись в куче народа.
Я старался не смотреть в сторону горы мертвецов. Перед глазами предстал корабль ивентарцев. Тот был в два раза больше «Навты». Я бы узнал его из тысячи других. Прочнейший корпус построили из антрацитовых эбеновых досок. Широкие льняные паруса выкрашены в пунцовый цвет. Из бойниц торчали дула десятков чугунных пушек. Носовой фигурой корабля служил грозный воин, занесший над собой меч, – Сусаноо.