Омут
Шрифт:
И тут человек у борта сделал неловкое будто бы движение, и арбуз полетел в воду, так и не разрезанный. Едва он коснулся поверхности воды, группа на молу как по команде двинулась к причалу.
Новые пассажиры небрежно уселись в буфете. Занять им пришлось места у стены. Между ними и стойкой сидели «фланеры». Обе компании внешне спокойно потягивали прохладительные напитки. Инкассаторы покинули буфет еще на подходе к пристани.
Солнце едва перешло за горизонт, и за пароходом потянулась узенькая пока тень, только высокая труба выделялась — она
Шумов осмотрелся.
Время действовать пришло.
И тут поднялся Бессмертный. Он сказал что-то своим и вышел. Следом пошел один из «молодых людей», красивый лицом парень по фамилии Климов, но сразу вернулся.
— В туалете, — сказал негромко Шумову.
— Стереги его. Мы тут справимся. Буфетчик! — крикнул Шумов.
Тот вышел из-за стойки.
— Что прикажете?
— Получи. Мы уходим.
Расплачиваясь, Шумов стоял посреди салона, а товарищи его выходили по одному из-за столиков, но задерживались в дверях, будто дожидаясь приятеля.
— Одну, секунду! Сейчас дам сдачу, — сказал буфетчик и, как и было условлено, нырнул в служебное помещение.
И тут же за стойкой изнутри распахнулись ставеньки, и возник ствол ручного пулемета.
— Руки вверх! — крикнул Шумов, выхватывая два пистолета.
Секунду длилась немая сцена.
Бандиты не поднимали рук. Их сковал шок.
Что-то должно было немедленно произойти — или безмолвная капитуляция, или грохот пулеметной очереди. Но произошло совсем другое…
Уже второй день маявшийся животом Бессмертный — накануне он переел жирной свинины — услыхал в туалете хорошо знакомые слова. Нет, он не выскочил пулей, он глянул в щель жалюзи, через которую можно было смотреть в коридор, но нельзя было заглянуть из коридора, и, увидев Климова, послал пулю сквозь дверь.
Красивый Климов качнулся и упал мертвым.
Услыхав выстрел, Шумов невольно сделал шаг назад, чтобы понять, увидеть, что происходит, и в тот же момент Сажень, зацепив ногой ножку столика, скомандовал:
— Ложись, братва!
И опрокинул тяжелый стол, прикрывая им падающих бандитов.
Конечно, этот маневр мог дать им лишь несколько секунд.
— Огонь! — махнул рукой Шумов пулеметчику.
Первая очередь прошла чуть выше стола, за которым лежали бандиты, а взять ниже пулеметчик не успел…
Перепрыгивая через ступеньки, Бессмертный бросился на верхнюю палубу, которая была одновременно крышей буфета. Сюда, на крышу, выходил люк, расположенный над кухней. В эту жаркую погоду он был открыт. Может быть, Бессмертный и не обратил бы на люк внимания, но тут под ногами у него громыхнула пулеметная очередь. Бессмертный глянул под крышку, закрепленную на длинном крючке, и увидел внизу пулемет, направленный из кухни в салон. Секунды хватило ему, чтобы вырвать кольцо и швырнуть в люк гранату, с которой он никогда не расставался.
Не видя заблокированных в салоне бандитов и не понимая, что происходит, он яростно заорал вниз:
— Бейте их!..
Когда, капитан услыхал первый выстрел, он вышел из каюты в рубку. Бледный под загорелой кожей рулевой стоял у штурвала.
— Ложись, — приказал капитан.
Рулевой колебался.
— Приказываю: ложись.
Матрос подчинился, и капитан сам стал к штурвалу.
В это время Шумов, поднявшись внутренним входом, вбежал в каюту.
Между ним и метавшимся по крыше салона Бессмертным почти неподвижно возвышалась в рубке сухопарая фигура капитана.
— На пол, капитан, — сказал Шумов громким шепотом из дверей.
Капитан не шелохнулся.
— Вы слышите?
— Я нахожусь на своем посту.
Услыхал ли Бессмертный громко произносимые слова капитана, или просто ослепленный яростью и страхом ринулся, как носорог, в рубку в поисках выхода, сказать трудно. Но он ринулся и схватил капитана за борт кителя.
— Правишь, гад? — прохрипел он.
Бессмертный не видел Шумова, но тот не мог стрелять. Бандит вплотную надвинулся на капитана. Шумов надеялся, что он ударит его, оттолкнет с дороги, но напрасно.
— В чека везешь?..
И Бессмертный в упор разрядил в капитана один из своих пистолетов.
Капитан оседал медленно, его пальцы еще сжимали штурвал, а перед глазами Шумова расплывалось на его спине по белой ткани кителя ярко-красное пятно.
Только тогда Бессмертный толкнул капитана в сторону, и тот повалился на палубу.
И тотчас же пули из двух стволов ударили в грудь Бессмертному. Он будто наткнулся и а них и отскочил под ударами. Умирая, он отвернулся, сделал еще шаг — еще две пули ударили в спину — и мертвый свалился в открытый люк.
А там, внизу, отчаявшиеся в своей ловушке бандиты, окруженные в пустом салоне, в последней надежде решили, что он прыгнул к ним на помощь, и разом выскочили из-за стола.
— На прорыв, братва! — завопил Сажень.
В минуту салон наполнился пороховым дымом. Бандиты открыли бешеную стрельбу во все стороны, по дверям и окнам, стараясь пробиться через чекистский заслон.
Сажень прорвался.
В отличие от Полиглота, скошенного пулями, едва он приподнялся над укрытием, Сажень изловчился выпрыгнуть в окно. Куски разбитого стекла вонзились в него, но он вырвался на палубу. И остановился.
Дальше бежать было некуда.
Весь в крови, в клочках изодранной одежды, стоял он перед вооруженными людьми. Стало вдруг тихо.
В последний раз в жизни Сажень оглянулся по сторонам, увидел солнце, блеск морской воды и направленное на него оружие.
И он принял решение.
— Живым не возьмете…
Он вскочил на борт и камнем рухнул вниз. Если бы он успел посмотреть, куда падает, он, может быть, и не прыгнул бы, предпочтя пулю. Впрочем, от пули он и умер. Но, прежде чем умереть, Сажень попал на плицу равномерно вращающегося колеса, она потащила его вниз, в пучину, проволокла под водой и полуживого вновь вытолкнула на поверхность.