Он. Она. Другая
Шрифт:
Несколько дней не звонил Элине, как и она мне. И теперь, набрав ее номер, я с нетерпением жду ответа и отчаянно хочу услышать голос. После одного долгого гудка пошли короткие. Звонок сорвался. Пробую еще раз - та же история. Неужели, отправила меня в блок? Пишу ей в мессенджере и долго гипнотизирую экран в ожидании ответа. Но сообщение висит непрочитанным пять, десять, пятнадцать минут…час. Позвонил в Департамент маркетинга и спросил где Элина. Вспомнил, что она должна была подготовить план конференции.
– Ой, а Элина на больничном, - объяснила ее коллега.
–
– по позвоночнику прокатился холодок.
– Не знаю. Она просто позвонила и сказала, что плохо себя чувствует и откроет больничный.
– Ясно. Спасибо.
Еле досиживаю до конца рабочего дня и мчу к ней через весь город, проклиная пробки и матеря водителей. Втиснувшись между двумя машинами во дворе, быстрым шагом иду к подъезду и, на мою удачу, из него как раз выходит мужчина. Обошел домофон - значит, шансов, что откроет больше. Звоню и стучу в дверь несколько раз, но она не открывает.
– Элина, открой! Я знаю, что ты дома!
– требую я, а внутри все в узел скручивается - а если нет ее?
Через минуту слышу, как щелкнул замок, но Эля больше не встречала меня на пороге, как раньше. Я сам открыл ее и вошел в квартиру. Элина стояла, прислонившись плечом к стене и обнимая себя за плечи. В глаза тут же бросились воспаленные, опухшие глаза и болезненная худоба. Подойдя к ней, протянул руку в остром желании дотронутся до любимого лица.
– Бледная, - вполголоса сказал ей, но она одернула руку и отвернулась.
– Зачем пришел?
– глухо спросила.
– Соскучился. Увидеть хотел, поговорить.
– Я не хочу разговаривать. Уходи.
– Почему?
– А ты не понимаешь?
– развернувшись, кричит мне в лицо.
– Я не собачонка, Таир! Захотел приласкать, поманил пальчиком и я на задних лапках перед тобой встала. Все! Так больше не будет!
– Что ты говоришь? Я никогда…
Но она не дает мне договорить и продолжает свою тираду.
– Замолчи! Просто молчи! Все твои слова про любовь - чушь, если ты обращаешься со мной как с дешевкой. Ты мне сообщение отправил зачем? Чтобы я готовилась к тому, что ты не поговоришь с женой, останешься с ней, а я у тебя буду запасным аэродромом. Токалкой?
– Что за чушь? Я просто хотел поговорить, попросить тебя подождать. У Сабины умерли родители.
– И она бедная несчастная не переживет правду о любовнице?
– горько усмехается Эля.
– То есть о ее чувствах ты думаешь, а на мои тебе наплевать! Тебе все равно, что у меня здесь все болит?
– она кладет руку на сердце и сильно сжимает футболку.
– Что ты меня приручил и я дышать без тебя не могу? Но меня больше не устраивает роль любовницы. Ждать, когда ты соизволишь прийти и трахнуть меня. А потом соберешься и свалишь к законной жене и ляжешь с ней в кровать! А я останусь здесь и буду рыдать в подушку и проклинать себя, тебя и ее! Потому что она с тобой, у нее все права! У нее, не у меня!
– выпаливает она, а из глаз брызжут слезы. Каждое ее слово - звонкая пощечина.
Хватаю ее за предплечья, не даю сбежать, прижимаюсь лбом
– Моя девочка, остановись, - шепчу в ее прикрытые виски.
– Дай мне время. Я с ней поговорю, но не сейчас. Она нестабильна.
– Мне плевать!
– Эля вырывается из объятий и толкает меня в грудь.
– Я больше не твоя девочка. С сегодняшнего дня мы друг другу никто! Мы расстаемся, - она убирает выбившиеся из хвоста пряди, мажет рукавом по заплаканному лицу.
– У меня просто глаза открылись, что ты никогда не выберешь меня. Ты не можешь, мечешься между нами. Так вот я тебе помогу с выбором. Уходи и не возвращайся.
– И ты так просто сейчас все сама решила?
– цежу сквозь зубы, подойдя вплотную.
– Мы вместе работаем, постоянно пересекаемся.
– Я уволюсь!
– Ты только недавно устроилась.
– Плевать! Если это поможет тебя забыть. Лишь бы не видеть тебя больше.
– А ребенок? У нас с тобой будет ребенок!
– уже я срываюсь на крик.
– Нет никакого ребенка! Нет!
– орет она в ответ.
– Как нет?
– хватаю ее, трясу и кричу.
– Что ты с ним сделала? Ты поэтому взяла больничный? Поэтому такая бледная?
– Я не убивала его, идиот. Я все придумала, чтобы подтолкнуть тебя к решению, потому что видела тебя тогда с дочерью и мне казалось, если у меня будет малыш, то ты выберешь нас! Снова ошиблась! Я поняла, что я тебе нужна только для постели, а она - для жизни. Поэтому уходи!
– она вырывается, вскидывает руку и указывает на дверь.
– Уходи!
– повторяет она еще громче.
– Вон пошел! Не приходи, не звони, не ищи меня. Забудь сюда дорогу!
Я правда не могу оставить ее. Она - воздух, которым дышу. Та, которую хочу увидеть во сне каждую ночь. Моя - родная, близкая, но такая далекая. Обхватываю ее лицо ладонями и покрываю короткими поцелуями.
– Эля, Элечка, любимая моя девочка.
– Пожалуйста, - жалобно скулит она, сжимая мое запястье.
– Забудь меня. И я тебя забуду. Нас больше ничего не связывает. Иди к жене. Она ведь в тебе нуждается.
– Нет. Я не могу тебя отпустить.
– Можешь. И отпустишь, если действительно любишь, - Эля закрывает глаза, а из них все текут слезы.
– Когда я их открою, тебя уже не должно здесь быть.
Убираю ладони с ее лица и плетусь к выходу. Как только за мной закрывается тяжелая дверь, я слышу ее вой и истошный крик в прихожей. Он до боли, до крови разрывает барабанные перепонки, обжигает кожу до мяса, перекрывает кислород до помутнения рассудка.
Сев в машину, отрешенно смотрю прямо перед собой, вспоминая ее слова. Она сильнее меня, потому что сделала выбор. У меня на это не хватило духа, потому что не хотел ее терять. В гневе со всей силы ударяю по рулю, рычу и грубо тру ладонями лицо. В голове снова крутится вопрос: “Зачем я вообще тебя встретил?”
Домой приезжаю только через час. Внутри него тихо, спокойно, привычно. Видимо, я слишком громко бросил ключи от машины на комод, потому что через несколько секунд из кухни выглянула мама.