Они штурмовали Зимний
Шрифт:
— Свобода! — кричали они. — Что желаем, то и делаем!
Появились громилы и грабители. Они собирались в шайки, определяли, какие улицы находятся под их «контролем», вламывались в дома и брали все, что понравится. Некоторые даже заводили свои «порядки», облагали боязливых мещан данью, за водку и деньги выдавали ночные пропуска — обычные куски картона. Если у человека такого пропуска не оказывалось, то его на своей же улице могли избить, раздеть и голышом отпустить домой. В темных переулках почти каждую ночь слышались
Вновь принятым в партию молодым путиловцам райком поручил открыть в бывшем трактире клуб рабочей молодежи. Комендантом клуба назначили двадцатитрехлетнего инвалида войны — однорукого Бориса Тулупина.
Тулупин повел парней осматривать помещение.
Дом оказался двухэтажным. Нижнее зало и комнаты были захламлены. Буфетную стойку, столы и стулья покрывала густая пыль. Обои пахли плесенью.
— Ежели уборку устроить да свежими обоями оклеить, то для читальни и библиотеки самое подходящее место, — сказал комендант.
Верхний этаж был менее запущен: в большой гостиной стояли диваны, кресла, а в отдельных кабинетах даже уцелели зеркала и аляповатые картины на запятнанных стенах. Тулупин определил:
— В этих комнатах кружки разместим. В гостиной лекции устраивать будем. А если потанцевать захочется, то можно и внизу и наверху.
Парни тут же договорились, кто станет чинить мебель и менять обои, кто соберет девушек, чтобы вымыть полы и окна, кто будет следить за тем, чтобы в клуб не попадали пьяные и хулиганы.
Наводить порядки взялись Дема Рыкунов и Вася Кокорев. Собрав парней, живущих в Чугунном переулке, они объяснили им, что придется делать в клубе.
— Оружие н-нам дадут? — поинтересовался Ваня Лютиков, худощавый жилистый парнишка, работавший клепальщиком на Путиловской верфи. — А то п-потом домой не п-пройдешь.
— Это верно, — поддержал его рыжеватый Шурыгин из паровозной мастерской. — Какие-то типы появились на Огородном. Вчера мою мамашу остановили, водки требовали.
— Не только водки... Ч-часы и д-деньги отнимают, — вставил словоохотливый Лютиков. — Вчера у с-соседки обручальное кольцо с-сняли… ч-чуть палец не вывернули.
— Турнуть их надо, — решительно предложил Дема.
— Попробуй. У них шп-шпалеры и бомбы. Все они из ш-шайки Ваньки Быка.
Ванька Бык стал знаменитостью за Нарвской заставой. Этот рослый пьяница и сквернослов прежде работал носаком на Гутуевском лесном складе. Но ему надоела тяжелая работа, и он перешел на легкие хлеба босяка: два — три дня добывал деньги, не брезгуя ничем, а неделю — пьянствовал и дебоширил.
В первые дни революции, собрав таких же босяков, каким был сам, Ванька Бык помогал рабочим громить полицейские участки. А потом, раздобыв своей банде военную форму и лошадей, якобы по приказу новых властей явился в управление Путиловских заводов, арестовал директора — генерала Дубницкого, — его помощников и под конвоем отправил в Таврический дворец. По пути босяки ограбили «арестованных» и голыми бросили в Обводный канал.
Жители окраины видели, как Ванька Бык возвращался на коне. Бросив поводья, он держал в руках генеральские сапоги и, бахвалясь, хлопал голенищем о голенище.
Вообразив себя героем революции, он решил, что теперь все дозволено. По наводке своих собутыльников, самолично делал обыски в богатых домах, забирал ценные вещи и пропивал их.
Около Ваньки Быка вертелось много всякого сброда. Даже незнакомые ему любители легкой наживы надевали на себя солдатские шинели и действовали от его имени.
— А мы и Ваньку Быка не испугаемся, — сказал Дема. — Приходите к восьми часам, пойдем в обход.
В назначенное время парни собрались около Ко-коревского дома. Дема и Вася взяли себе из хранившегося у них оружия по винтовке и браунингу, остальное роздали.
Все вместе они дошли до Новопроложенной улицы и послали на разведку Ваню Лютикова. Тот вернулся минут через десять и прерывистым голосом сообщил:
— Уж-же приехали… Лошадей к столбу привязали. Двое в ш-шинелях, третий — в простой одежде. При мне тетку ос-становили, документы потребовали.
— Как же нам их турнуть? — задумался Дема. — Вот что... ты, Вася, с кем-нибудь шагай прямо к ним и заводи разговор, — предложил он. — Я с двумя пойду в обход, а остальные — незаметно подкрадывайтесь... Только раньше времени не показываться. Я свистну, когда понадобитесь.
Отдав винтовку парням, Вася поставил браунинг на боевой взвод, запихал его за ремень, застегнул куртку и вместе с Лютиковым не спеша пошел к Огородному переулку.
Едва они миновали первые дома, как от крыльца бакалейной лавчонки послышался пропитой бас:
— Чуваков! Заснул, что ли?.. Проверь — какие там ходют в запрещенное время?
От забора отделился долговязый детина в короткой шинели без хлястика. Он приблизился к парням почти вплотную, тусклым электрическим фонариком осветил их лица и, распространяя запах денатурата, громко доложил:
— Так что… Шмендрики какие-то!
— Дай по шеям, чтоб не шлялись здесь! — донеслось от крыльца, где рдели, то разгораясь, то затухая, два папиросных огонька.
Прежде чем выполнить приказание, детина спросил:
— Папиросы есть?
— Есть, да не про вашу ч-честь, — ответил Лютиков.
— Чего? — изумился детина, не ожидавший от щуплого паренька такого ответа. — А ну, выворачивай карманы! — рявкнул он.
— У меня в кармане в-вот такая б-блоха на аркане, — невозмутимо продолжал Лютиков, вытаскивая браунинг. — Она к-кусается.
Детина, опасливо глядя на пистолет, отступил к забору.
— Не балуй! — дрогнувшим голосом сказал он и, не поворачивая головы, крикнул своим: — Они тут со шпалером!