Опасная фамилия

Чиж Антон

Сапог, что прижимал его к полу, надавил, Серж захрипел и перевернулся на спину. Ствол револьвера, нависающего над ним, теперь целился в лоб.

– Неужели! Ванзаров! Кто ходит в гости в такой час? Только отъявленный шутник! Как я рад вас видеть!

– И я вас не меньше, – ответил Ванзаров, делая ленивый шаг. – Наконец встретились.

– Оставаться на месте! – Боек револьвера щелчком перевели в боевую готовность. – Простите, что вынужден быть грубым. С вами так приятно иметь дело. Вы устраиваете столь наивные ловушки, что сердце радуется.

– Неужели поняли, что ловушка?

– Вы меня обижаете! Полагали, что поверю записке, которую сунули милой старушке Бетси? Ах, какой сюрприз: наш милый Серж написал предсмертную записку. И только чудо в вашем лице вытащило его из петли. И он прямо-таки ждет, чтобы повторить самоубийство. Всего-то и надо, чтобы заглянуть к нему. Вот я и заглянул. Мы даже подружились, правда, Серж? – Каблук надавил в солнечное сплетение. Серж завертелся, как червяк, но его утихомирили тычком. – А где свора филеров?

– Я их отпустил. Чего людей зря мучить, когда все кончилось оглушительным провалом, – ответил Ванзаров. – Никак не ожидал вас здесь найти. Подумал заглянуть к Бетси, чтобы подала мне мысль, как вас поймать и избежать полного поражения.

– О! Вы мне льстите. Жаль, но Бетси уже никому не сможет помочь советом. Представьте историю: этот негодяй решил не только свести счеты с жизнью, но совсем лишился ума. Ворвался сюда и убил невинную Бетси. Так ведь еще пристрелил швейцара, прибежавшего к ней на помощь.

У дальних дверей лежало тело в черном смокинге. На зеркальном полу уже натекла лужица. Бетси сидела в своем кресле, глаза ее были широко раскрыты, а на домашнем платье расползлась густая клякса.

– Как обычно: один – наверняка, второй – для гарантии, – заметил Ванзаров.

– Именно так. Серж, подлец, стреляет отменно. Ванзаров, друг мой, почему вы не спрашиваете, чем мы тут заняты.

– Это очевидно, – ответил он.

– Неужели? Очень интересно. Только стойте на месте и не пытайтесь двигаться вперед подленькими мелкими шажками.

– Ни в коем случае… – Ванзаров широко отступил и оперся о спинку стула. – У вас здесь важное представление. Анна Алексеевна пишет отказ от наследства в вашу пользу, граф Вронский, чтобы сохранить жизнь ненавистному брату.

– Не угадали! – радостно закричал поручик. – Как раз наоборот: я готов исполнить ее просьбу. Она так мне и сказала: убьешь брата – верну половину наследства. Так вот, на всякий случай жду, когда эта бумага будет у меня на руках. А то графиня такая переменчивая: пообещает и забудет. Нам с господином Карениным нельзя ошибиться. У него только один шанс совершить самоубийство.

– Он поехал с вами, чтобы уговорить Ани вернуть вам часть наследства?

– В точку! Даже силу применять не пришлось.

– Сказали, что Ванзаров хочет заманить его в ловушку, и в качестве доказательства указали на филеров, что прятались на другой стороне улицы. Вышли, как и вошли: через черный вход. У вас же свой ключ имелся.

– Вы прямо прозорливец какой-то! – обрадовался Вронский. – Анна Алексеевна, поспеши. Палец на курке затек, как бы не раскроить твоему братцу череп бесплатно.

Ани макнула перо и стала что-то выводить на листе.

– Вот умница… Ненависть, как и любовь, стоит дорого… Пока моя сестрица графиня занята писанием, не развлечете ли меня, Родион Георгиевич, разговором. Серж вынужден молчать.

– Хотите узнать, как и когда я вас разоблачил?

– Не только хочу. Это важный урок. Так где я маху дал? Двойной выстрел?

– Это лишь мелкая улика, – ответил Ванзаров. – Самая большая ошибка – сложить тело старого Каренина с балериной. Смысл этого так прост, что кажется необъяснимым. Такое мог сделать только человек, который хотел отомстить чистюле Каренину за его жену. Дескать, вот вам: старикашка, который разглагольствовал о нравственности, закончил свои дни рядом с актриской. Выпачкали Каренина напоследок. Ошибка была не в том, что вместе их сложили, а в том, что нарушили четкий план.

– А какой был план?

– Серж должен был оказаться на его месте. Но вмешался случай: он провел ночь с другой балериной. И еще случай: старый Каренин пробрался в дом, чтобы вырезать картину. Для надобности, о которой здесь говорить не стоит. Сидя три часа с трупом балерины, вы так соскучились, что решили сымпровизировать: старика вместо сына. И картину прихватили с собой.

– Но что же на меня указывает?

– Портрет Анны Карениной, что хранился у вашего отца, только вы могли так уничтожить серной кислотой. Отсюда вывод.

– Вы меня искренно поразили, – сказал Вронский, перекладывая пистолет в другую руку. – Не думал, что такое возможно. И только на этом?

– Не только. Убийство Левина. Его мог застрелить только тот, кто не знал его в лицо и стрелял по примете: в непромокаемую накидку. Было утро, пасмурно, моросил дождь, вы торопились и не заметили, что накидка Левину мала. А когда разглядели, было поздно.

– Жаль, нескладно вышло. Случайная жертва…

– Как и Стива Облонский. Как вы могли знать, что он забудет папиросы и захочет полакомиться сигарами со стола племянника.

– Вот именно, – согласился Вронский. – Все это случай. Но почему вы заподозрили меня?

– Катапульта, что вы в коробку из-под сигар засунули, это способ революционного террора. Кажется, называется «лягушка», – ответил Ванзаров. – Вместо ножа – бомба с ампулой нитроглицерина. Взрыв большой разрушительной силы. Такими знаниями обладает узкий круг лиц, посвященных в методы революционеров. Причем это же лицо может заказать дубликат ключа не в слесарной мастерской, а в особой, вашему отделению принадлежащей. Там и мастера подделывать документы имеются. Они же и записку вам по почерку приготовили. Очень, очень качественная работа. Редкое мастерство. Оно вас и выдало. Что же касается отравления вашего отца, то тут можно вам посочувствовать. Граф Вронский сам забрал бокал у Сержа. Видимо, заметил, как вы порошок всыпаете…