Опасный преступник
Шрифт:
– Что у тебя в сумочке? – спросил он.
– Будильник, - засмеялась Бонни и вытащила большой будильник в стальном корпусе с двумя звонкими чашечками сверху.
– Зачем?
– На всякий случай. Школу вспомнила, – как бы спокойно ответила Бонни, хотя ее губы дрожали.
Похоже, и в женской «овечьей лиге» есть боевые рейтинги, - подумал Уинстон.
– Пойдем домой. Нас ждет пятичасовой чай, - как бы невозмутимо сказал он, хотя не надевал плащ, потому что руки дрожали.
Она обняла его и подняла голову.
– Рыцарь
Поцелуй затянулся, зато руки перестали дрожать. Уинстон не надел плащ, поэтому синий комбинезон, возможно, спас их от продолжения боевых действий в метро. А потом наступило время для чаепития с джемом, конфетами, мятным ликером и далеко идущими продолжениями.
– Обожаю тебя. Ты лучший мужчина в мире, - сказала Бонни, прижавшись к Уинстону и положив голову ему на грудь.
– Не надо мне делать комплименты. Я старый и некрасивый, - сказал Уинстон, лежа на спине и глядя в потолок.
– Просто выйди на улицу и поищи людей красивее тебя.
– Думаешь, не найду?
– Может быть, и найдешь, но очень немного. Люди в массе некрасивы.
– Если я симпатичнее уродов, то это не показатель.
– Конечно, ты не идеал красоты…
– Вот-вот.
– …Среди студентов-спортсменов или среди молодых морских офицеров, - продолжила Бонни, - Ты ведь до сих пор сравниваешь себя с другими парнями из далекого прошлого?
– Наверное, - на самом деле Уинстон вообще ни с кем себя не сравнивал и не задумывался над объективной оценкой своей внешности.
– Но в нашем с тобой кругу в твои скромные сорок лет ты не можешь сказать, что относишься к старшему поколению. Ты мужчина в самом расцвете сил и в отличной форме для своего возраста.
– Не уверен.
– Парням, которых ты считал красавцами двадцать лет назад, сейчас тоже сорок. У них лысины ничуть не меньше твоей, красные от выпивки носы, дурацкие очки поверх красных носов, гнилые желтые зубы, бульдожьи щеки. Кто был высоким, стал сутулым. Кто был мускулистым, стал толстым. А ты стройный и даже очков не носишь. И бьешь морды молодым хулиганам.
– Вообще-то, я ношу очки.
– Когда читаешь?
– Да. А видела бы ты меня пару лет назад…
– У всех бывают сложные времена. Настоящий ты, это тот, который сейчас. Не тот, который когда-то был больной и слабый. Бывал больной и слабый. Тот, который сейчас красивый, здоровый, обаятельный и в отличной форме. Которого ценят и уважают.
В понедельник настоящий Уинстон получил выговор на работе за неподобающий внешний вид. Синяк на глазу так и не удалось замаскировать. Хотя он и не пытался. Решил, что в состоящей в основном из пролов и преступников теневой экономике не очень высокие требования к поведению на досуге и внешнему виду.
– Молодежь ничего не понимает ни в правилах приличия, ни в деловом этикете, - распалялся Плезенс, когда подчиненный стоял навытяжку перед его столом, - Откуда у Вас такое украшение лица?
– Сходил на футбол, сэр, - старорежимное «сэр» производило впечатление на стариков. Лучше, чем «товарищ».
– На какой еще футбол?
– Миллуолл – Вест Хэм, сэр.
– За кого болели?
– Миллуолл, сэр.
– Молодежь ничего не понимает даже в футболе. И сами по мячу пнуть не могут, и болеют за таких же косоногих. Разве может понимающий в футболе англичанин болеть за Миллуолл или Вест Хэм, которые известны только своими фирмами, а не форвардами и голкиперами? Тем более, лондонец!
Уинстон вздохнул. Ответ «может, сэр» не подходил к ситуации, равно как и «не может, сэр».
– Все нормальные люди болеют за Арсенал! – закончил Плезенс, - Если Вам так уж неймется за кого-то гонять, то я замолвлю словечко в «Стаде». Но лучше бы Вам в Вашем возрасте выбрать себе более спокойное хобби. Уж футбол-то всегда можно и по телекрану посмотреть.
– Да, сэр, - искренне согласился Уинстон, - Я позавчера пришел к тому же выводу.
– Завтра Вы должны закончить по пороховому заводу. Идите и не грешите.
– Да, сэр.
Вечером на тренировке его сразу же в раздевалке попытался отчитать еще и Барт.
– Ты куда подевался? Мы с пацанами и «Интер-Сити» побили, и полицию, а ты где был?
– Это ты где был? – ответил Уинстон, - Обещал защищать Бонни, а в итоге я один отдувался. Девушка в шарфе Миллуолл лакомая добыча.
– Она не сняла шарф? – Барту это определенно понравилось.
– А ты бы снял?
– То я.
– А мы, что не люди? Весь матч орем за Миллуолл, а потом в кусты?
– Бонни в порядке? – Барт забеспокоился.
– Оставила себе шарфик. Просила передать, что будет надевать его, смотря футбол по телекрану.
– Оставила? С вас, что, шарфы не сорвали?
– С джентльмена при леди шарф сорвут только вместе с головой, - Уинстон достал свой шарф из кармана плаща. То есть, сначала достал свой, а трофейный зацепился за него и выпал.
– Ну ты даешь, - Барт расплылся в улыбке, - Будешь за нас гонять?
– Извини, Барт, не могу.
– Что так? Зассал?
– Уволят меня. Я же партийный. И начальник в молодости за Арсенал гонял.
– Вот дерьмо! – Барт искренне огорчился, - Таких, как я, в одном месте уволили, в другом приняли и все дела. А ты партийный. Вас и отменить могут, если что.
Потом все пошли в зал околачивать груши и друг друга.
Уинстон с неделю думал, что это с ним случилось, а потом понял. С ним произошло настоящее Приключение. Он, как древний рыцарь, спасал Принцессу, участвовал в Битве, дрался на Дуэли, вел переговоры с сидящим на золоте Драконом и вступал в союз с Огром, не соблазнившись на его предложения, но и не поссорившись.