Опер любит розы и одиночество
Шрифт:
— И курица? — я не удержалась от иронии.
— Курица — синявинская, почти домашняя. Кушайте, кушайте.
— Как вас величать? — Я решила проявить уважение к гостеприимному преступнику.
Актерское мастерство — вещь необходимая в оперативном ремесле.
— Александр Васильевич, можно просто Саша, — мужчина принялся за еду.
Я немного подождала, застыв от ужаса. Если он начнет чавкать, я же не смогу съесть ни крошки. Уж лучше от голода умереть прямо на рельсах. Чавкающий и прихлебывающий мужчина —
— А как вас величать?
Вечная проблема с моим нерусским именем.
Вообще-то я — полукровка, то есть нерусская наполовину. Моя татарская мать назвала меня этим именем, потому что с детства мечтала — когда у нее родится дочь, красивая и умная, это, естественно, непременное условие, она назовет ее Гюзель.
И вот с этим астральным именем я и живу на белом свете. Ничего нерусского в моей внешности нет, но окружающим нравится мое имя, и они с удовольствием орут на весь коридор: «Гулька! Гюзель! Гюльчатай!»
В юности я достаточно пострадала от необычности имени, но, помучившись, привыкла. Зато в поезде, в самолете, на отдыхе, короче, в непривычной обстановке у меня всегда возникали проблемы. Я стеснялась назвать свое родное имя и откровенно врала, особенно тем попутчикам, с которыми нигде и никогда не могла больше встретиться.
Александр Васильевич вопросительно смотрел на меня, застыв в ожидании. Он даже жевать перестал. Я поперхнулась и негромко сказала:
— Галина. Галина Аркадьевна. — Благополучно отбив атаку попутчика, я продолжила трапезу.
Особенно вкусны в поезде вареные яйца. Они даже пахнут неизъяснимым запахом. Дома я в жизни не стала бы вкушать с таким удовольствием вареные яйца, но в поезде — особая статья. А куриное мясо хорошо идет под малосольный огурчик. Запахи еды в поезде кажутся райским наслаждением.
— Галина Аркадьевна, а зачем вы на Урал собрались?
— На экскурсию. В детстве читала сказки Бажова, и вот, полюбила хозяйку Медной Горы. Почти как живую. Я ее живой женщиной представляю. И хочу что-нибудь себе подобрать из ее богатств.
Меня явно заносило не в ту сторону. Я врала вдохновенно, со смаком, с удовольствием, сдабривая вранье обильным чревоугодием. Поедая яйца, хрумкая малосольными огурчиками, я продолжала врать, нимало не смущаясь присутствием незнакомого человека, находящегося во всероссийском розыске. Мало того, этот опасный человек понятия не имел, что я везу его прямиком в объятия нижнетагильских сотрудников милиции. Незнакомый человек заинтересованно слушал, отпивая небольшими глоточками крепкий чай.
— Может, коньячку? — Александр Васильевич вытащил из дорожной сумки бутылку коньяка.
Я мельком бросила взгляд на бутылку и оценила материальный статус
— Можно и коньячку, — легко согласилась я, предполагая, что после рюмки коньяку меня перестанет заносить. А вранье само собой прекратится.
Но и выпив сногсшибательный напиток, я продолжала врать:
— У меня муж ювелир! Я хочу подобрать себе такой камень, какого нет ни у одной женщины в мире. И не было! И не будет! Этот камень мой муж оправит, и я буду смотреть на него день и ночь. Это — моя мечта!
— Муж — ювелир? — задумчиво спросил Александр Васильевич.
Он как-то недоверчиво покачал головой. А я обиделась.
— Да, Марат Эдуардович Завадский. Он — владелец ювелирной лавки и мастерской. На улице Марата. В конце концов хоть и недолго, но Марат официально числился моим мужем.
— Мы и сейчас с ним не разведены. Мне лень идти в ЗАГС, ему тоже…
— Да, есть такой, Марат Эдуардович Завадский, — пробормотал Александр Васильевич.
— Вы с ним знакомы? — я похолодела от ужаса.
— Нет, что вы, не знаком. А какой вам камень нужен? Алмаз? Рубин? Изумруд?
Мне сразу вспомнилась зашифрованная записка: «изюм, топ-модель, рубль…» Это в первом прочтении.
— Обожаю зеленый цвет. Думаю, больше всего мне подойдет изумруд. Огромный, яркий, блистающий. — Обжираться и врать мне вдруг резко расхотелось.
Я отодвинула бумажную тарелку и немного подумала, а не выпить ли еще коньячку? Можно спокойно покемарить до пересадки…
И тут же вспомнила Людмилу Борисовну Коровкину. Ну уж нет! Ни за что! Повторять свои ошибки я не люблю. Не в моих это правилах.
— Вы любите зеленый цвет? А как относитесь к розам?
Кажется, мужик клеится ко мне. Надо его срочно отрезвить!
— Люблю все зеленое, — упрямо повторила я, — и не признаю дорожных знакомств, курортных романов и тому подобного.
— Значит, любите одиночество? — прищурился Александр Васильевич.
— Кто же его не любит? Нормальный человек должен оставаться один хотя бы время от времени.
— А что вы читаете? — Александр Васильевич сделал робкую попытку достать мою книжку, но просчитался и шумно плюхнулся на пол.
Поезд сильно качнуло, и он засмеялся, почти лежа на коврике.
— Решил поухаживать за вами. И вот, неудача.
Галантный джентльмен попал в смешную ситуацию и подтрунивает над собой. Самый достойный выход из неловкого положения. Молодец! Кажется, он все-таки похож на главаря банды «черных дилеров».
Во мне вновь поднялась волна вдохновения.
— Ничего страшного, поднимайтесь, Александр Васильевич, это поезд качнуло. А книжка у меня хорошая, но не люблю читать где попало. Для меня чтение — процесс познания. Познания себя в другом! Это особая форма творчества.